По шумной улице шёл юноша с удивительно длинными волосами. Все вампиры оборачивались на него – так он сиял радостью и жизнью, что они, спокойные и степенные, невольно задавались вопросом: уж не человек ли он? Но разве осмелится человек приехать сюда, в Ригену, в Гелиосс – столицу вампирской державы? Вряд ли – и жители тут же отметали эту идею, уходя по своим делам, любуясь уже новыми лицами, думая о других…
Юноша, чьи красивые утончённые черты вводили в заблуждение вампиров, жизнерадостно оглядывался по сторонам, улыбаясь от счастья. Он прикрыл на мгновение необычайно чёрные глаза – да, он здесь, никаких препятствий нет! Теперь осталось чуть-чуть: найти друга Этриха, его возлюбленную Марис, и они сопроводят его на самое важное событие в жизни – на овампиривание. В уютной комнате Этрих подарит ему свой укус, и юноша получит неограниченные возможности, станет вампиром, сможет быстро путешествовать, видеть то, чего не видят другие, а его красота запечатлеется на века, как мраморное изваяние, – вот что ждало его сегодня…
Юноша обернулся и помахал родителям – двум немного смущённым происходящим мужчине и женщине, красотой, уже немного померкшей и от этого элегантной, похожим на него, хоть и многим старше. Они приехали поддержать сына, ведь по программе овампиривания обязательно присутствие свидетелей «не вампиров», дабы в последствии новообращённый не мог предъявить претензии в насильственном перевоплощении.
– И всё же, что за жизнь ты выбрал, Лэй! – подошёл к юноше отец, поглаживая короткую бороду и глядя на двух вампиров в отдалении, о чём-то беседующих. – Уверен ли ты, что вечность для тебя?
– Отец! – добродушно рассмеялся Лэй, – Это будет лучшим подарком, лучшим, что я могу дать себе для жизни!
– Никто не знает, чем что обернётся. – подошла его мать, женщина в длинном синем платье и аккуратной шляпке с декором из маленького букетика свежих цветов. Всем своим видом она напоминала заядлую театралку, только ушедшую с очередной премьеры и уже готовую снова сойти в партер.
Однако не всё было так безоблачно. На другой стороне улицы, скрытой от Лэя высокими гротескными костёлами и башнями, разворачивалась другая сцена.
Марис Аруэлла Жестина, прекрасная вампирша с золотыми волосами, струившимися по плечам роскошного зелёного платья с лентами, шла под руку с Этрихом-Эстебаном Риберти, своим черноволосым привлекательным возлюбленным в чёрном камзоле. Оба светились от счастья, были похожи на прекрасные скульптуры, если бы не движения и не улыбки, которые вдруг сменились замешательством, а потом и неприязнью.
– Пустите! Отпустите их! – раздался крик, полный боли.
Один вампир оттаскивал девушку, вовсе не вампиршу – человека или ферра, от двоих маленьких детей, отчаянно простирающих к ней руки и зовущих её мамой. Детей уволакивал другой вампир, легко, как будто бы те были пушинками на ветру. Словно они и не вырывались вовсе. Молодая девушка безуспешно дёргалась, силясь освободиться, как вдруг державший её вампир всадил ей в горло два острых клыка и впрыснул обездвиживающий яд. Девушка замерла с вытянутой напряжённой рукой, указывающей на детей, а те закричали, но не зажмурились, а только сильнее стали рваться к матери.
– Не могу поверить, сколько ни наблюдаю, что Ригену за это до сих пор не смели с лица земли! – ожесточённо прошипела Марис и, сжав руку Этриха, увела его от места трагедии в проулок чёрных башен, устремлявшихся острыми шпилями к синему небу.
– Думаю, это скоро закончится. Ты же слышала Улиуса. – понизил голос Этрих. – Планирующееся восстание и его план по изменению Ригены уже готовы, осталось только выбрать время, и это поручили нам…
– Была бы я импульсивнее, я бы прямо сейчас дала сигнал к действию. – Марис еле держала себя в руках, чтобы не вернуться на злосчастную улицу и не разобраться с вампирами, но что толку, если другие примут их сторону? Жизнь людей и ферра для них – ничто.
– Понимаю твои стремления. – Этрих с болью обернулся назад. На улице всё стихло, и он понимал, что это значило. – В последнее время таких случаев стало настолько много, что Гелиосс стал похож на скотобойню, а не на столицу сильной империи.
– Империя на крови только и может быть сильной… – спокойно ответила вампирша, но Этрих слишком хорошо её знал, чтобы понять, как она негодует. – Вот только кому нужно жить в постоянном страхе? Разве это жизнь? Разве в страхе родится искусство или подлинная наука?
– Порой страх подталкивает к открытию… – робко вмешался Этрих.
– Ладно, не будем об этом. – Марис издалека легко заметила знакомую фигуру по портрету, который ещё утром показал ей Этрих. – Кажется, мы нашли его.
