Машина остановилась
у придорожного кафе. Из неё вышел мужчина, которого считали
привлекательным. Когда-то. Теперь от него шарахались в разные
стороны. И не потому, что он стал менее красивым. Нет.
Но от него исходила опасность и люди чувствовали её кожей.
Во взгляде читалось: «не влезай, убьёт».
Лёгкая небритость
и всклокоченные волосы придавали ему небрежный вид, но не лишали
той природной притягательности, на которую так падки женщины. Сила.
Её ощущали все встречные. Мужчины не связывались,
а представительницы слабого пола отстреливались недобрым взглядом, едва
пытались завязать будто бы случайно знакомство.
Демид с говорящей фамилией
Суровый вошёл в кафе как хозяин жизни. Собственно, таковым
он и был для тех, кто работал в этом местечке. Приезжал
он редко, чисто забрать выручку. Зарплату работники забирали сами
по договорённости. Лишний раз таскаться сюда владелец кафешки
не хотел.
— Здравствуй, Александра.
— Прозвучало не очень-то доброжелательное. Иначе мужчина
не общался уже давно. Хмурый, мрачный тип — таким его знали служащие.
— Выручка падает с каждым днём. — Глянул он на девушку
строго.
— Демид Кимович, что
я могу? Кафе придорожное. Всё, что есть вы видите. В карман
не кладём. — Оправдывалась администратор.
— Хмм-м… Ясно. Давай,
сколько там есть. — Проворчал мужчина.
— Я поговорить
с вами хотела. — Доставая деньги, мялась Александра.
— Что ещё?
— Изогнулась лохматая густая бровь. Не желал он никаких
разговоров с утра пораньше. И вообще. В целом.
— Увольняюсь. Замуж выхожу
и всё такое. Жених против, чтобы я тут продолжала работать.
— Видел Демид, как девушка нервничала. Такая реакция на него —
норма. Привык. И ложь он за версту чуял. Саша не врала.
— Ищи замену. Две недели
отработки и свободна как ветер в поле. — Буркнул Суровый.
Перемены он не любил.
Александра работала у него давно. А теперь явится не пойми какая
и думай чего у неё в котелке. Порядочная ли,
не станет ли воровать, как уже не раз бывало. До нынешней трудяжки
у него сменилась целая куча народу.
Кафе — не единственный
бизнес Демида. Но раньше оно было хлебным, а теперь что-то пошло
не так. Собственно, как во всей жизни Сурового. Он плыл
по течению. Совершенно не желал шевелиться и как-то барахтаться.
Раньше
он не представлял из себя существо совершенно ничем
не интересующееся. Наоборот. Всё в его руках горело. Идеи били
ключом. Вместо одной захудалой кафешки с вывеской наперекосяк
и отвалившейся буквой, планировалась целая сеть таких заведений
с интересным дизайном и хорошо продуманным меню.
Спортивный зал, куда сейчас направлялся
Демид тоже должен был стать чем-то более интересным. Но теперь пустовал.
Все прилегающие помещения он сдал в аренду за низкую плату.
Лишь бы не приводить в порядок, не раскручивать и как
можно меньше контактировать с кем-либо.
Люди почти ничего
не замечают вокруг себя. Вот так, не замечали и того, что
Суровый не совсем человек. Оборотень. Отшельник. Он не жил среди
своих. Однажды покинул стаю и перебрался сюда, подальше от тех
волков, которые знали его и печальную историю любви. Начал, так сказать,
с нуля.
Сам себя отправил
в изгнание. Не желал разделять свою боль. Она принадлежит лишь ему
и ни с кем он не готов ею делиться. Как
и женщину, что оставила глубокий след в его душе, не позабудет
никогда.
Он до сих пор
чувствовал её запах и слышал голос по ночам. Открывал глаза
и встречался с жёсткой реальностью. Её нет. И больше
никогда не будет. Он не поцелует её, не погладит
по угольно-чёрным волосам. Не пропустит их сквозь пальцы
и не вдохнёт аромат любимой женщины. Настоящий аромат,
а не призрака. Демид не отпускал её. Сердце по-прежнему
болело и любило ту, которой уже нет на свете.
Но осталось живое
напоминание. Она в его жизни была. И маленький волчонок нуждался
в отце. Смотреть в глаза мелкому сложно. Один в один —
материнские. Каждый раз как ножом по душе. Шрамы не успевали зажить.
Больно похож сын на свою маму.
Побоксировать сегодня мужчине
оказалось не суждено. На полпути затрезвонил телефон и Демид
нехотя ответил. Явно назревала проблема. Отмахнуться не получиться. Нянька
жаловалась на непослушного мальца. А ведь и сама оборотница!
Никакого сладу с этими бабами.
— Слушаю. — Резковато
сказал мужчина.
— Демид, я дорабатываю
до конца недели и на этом распрощаемся. Невозможный ребёнок!
— Сообщила женщина.
— Я вас услышал.
— Надеялся, что всё ж не придётся прям сейчас мчатся обратно.
— Не щенок,
а божье наказание! — Выдала нянька и выбесила Сурового.
— Выражения подбирай,
женщина! Если профнепригодна, нечего валить на ребёнка. — Рычал
в трубку оборотень. — Буду через полчаса. — Вдавил он ногу
в педаль газа.
Жизнь определённо что-то хотела
сказать Демиду, но он не желал услышать. Поэтому, перемены
наступали против его на то желания. Смена персонала требовала
участия. Он долго прятался и горевал. Скрывал за грубостью нестерпимую
боль.
Этим утром оборотень ехал
увольнять нерадивую няньку. Нет, не нужно ему, чтобы такая ещё неделю
трепала нервы ему и дитю. Пусть катится на все четыре стороны. Найдёт
замену. Подумаешь, велика затея!
