1. Снегурочка
Новый год. Время мандаринов, шоколадных конфет и чуда. И каждый Новый год я была частью этого самого чуда. Снегурочка — веяние волшебства, морозной свежести и ожидания подарков. Снегурочка не требует стишков, она не такая страшная и пугающая, как Дед Мороз, а ещё всегда защищает детей.
Вот этим на утренниках дети и пользовались. Как сейчас. Только я себе уже не Снегурочку, а клоуна напоминала. Десятки телефонов, возбуждённые лица родителей, желающих заполучить фотографию чадушка, обеспокоенная заведующая, следящая с жадностью маньяка за каждым моим шагом. Вишенкой на торте был Дед Мороз, который совершенно случайно забыл выучить слова. Или просто забыл.
Танец снежинок увлёк не только девочек, но и мальчиков. Весёлый пляс вокруг колючей красавицы был довольно неуклюжим. Но! Я же Снегурочка! Я повторяла движения, улыбалась и пыталась подсказать забытые слова Деду Морозу. Тот тоже приплясывал, хлопал в ладоши и смотрел мне в рот.
— Надо за руки нам взяться! — улыбаясь, пыталась прошептать слова.
— Надо за уроки взяться… — бубнил Дед Мороз, почёсывая колючую искусственную бороду и обливаясь потом.
— За руки взяться!
— Надо за руки нам взяться…
Похоже, что Дед Мороз был не только склеротиком, но и глухим. Хорошо, если немота вновь не нападёт. Я, конечно, и швец, и жнец, и на дуде игрец, но не настолько же! У меня ещё три утренника впереди.
— Крикнуть: «Ёлочка, гори!»
Дед Мороз прокашлялся, подошёл ко мне и начал добродушно басить:
— Надо за руки нам взяться! Крикнуть: «Ёлочка, гори!»
Я даже сказать ничего не успела, как Дед Мороз меня не только с толку сбил, но и оглушил чудовищный звоном. Украшенный мишурой посох едва не пробил паркет, с такой силой наш сторож решил ёлку зажечь. От такого воодушевления не только ёлка заискрилась, но и глаза заведующей, которая рвала и метала. Молча. Потому что мы ещё не дотанцевали, и всё немножечко шло не по сценарию.
Окружающее пространство вспыхнуло разноцветными огнями. Время замерло. Дети застыли в странных позах, Дед Мороз пугал меня раскрытым ртом, которое напоминало дупло. Заведующая запустила руки в волосы и сверлила меня взглядом. Только я не стала невольной участницей детской игры «Раз, два, три, морская фигура замри!»
Я остановилась и помахала руками. С каких это пор Дед Морозам выдают магически заряженные посохи? Разве это не запрещено техникой безопасности?!
Странный женский голос ошарашил меня, он лился будто патока со всех сторон:
— Подходящая кандидатура найдена. Перемещение начнётся через пять, четыре, три, два… один!
Я рухнула в какую-то аэродинамическую трубу. Меня крутило и швыряло, расставив руки и ноги, летела вниз. Мягкие белые тапочки, которые чуть не стали последней моей обувью, слетели почти мгновенно. Я успела поймать только один. Он чуть не ударил меня в лоб.
— Эй! — возмущённо воскликнула, заходя на очередной вираж. — Эй!
Я обращалась к тому самому женскому голосу. Будто он мог меня услышать.
Подпрыгнув словно на кочке, ойкнула и лишилась кокошника. Он слетел с меня вместе с париком. Мои всклокоченные волосы развевались на ветру.
Мерцающее светлое пространство начало сужаться. Меня стали терзать смутные сомнения: я, конечно, девушка стройная, но не до такой же степени!
— Перемещение закончится через пять, четыре…
— Эй, эй, эй! Меня спросить забыли! Я никуда не хочу!
Но голос занудно продолжала:
-...три, два, один!
Зажмурившись, почувствовала то, что ожидала почувствовать: я застряла подобно Винни-Пуху. Мерцающая труба сузилась как воронка, ну а я стала пробкой.
— Не надо было столько пирожков с капустой есть! — упёрлась руками и пыталась выбраться. — Я не пролезу!
Тут я ощутила щекотку. Чьи-то холодные пальцы вцепились в мои щиколотки. Я лягнулсь пару раз, но незнакомца это не остановило. Меня потянули, и я с лёгким хлопком вылетела куда-то, как та самая пробка из бутылки.
Под руки попалось что-то металлическое и холодное. Я вцепилась пальцами в нечто резное и истошно закричала:
— Мама!
Я видела белый потолок, лепнину, а держалась я за большую люстру. Она качалась под моим весом, а я вместе с ней, словно мартышка на пальме. Приятный холодок, скользнувший по ногам, смутил меня. Подняла взгляд и заметила, как в исчезающей мерцающей воронке торчал край моего платья Снегурочки.
Люстра хрустнула, накренилась, а затем и вовсе рухнула. А я вместе с ней. Зажмурившись, ждала, когда меня придавит всей этой конструкцией. Но боялась я зря, а вот стол моего вторжения не выдержал. Приземление было жёстким, и я размочила счёт по разгромам: два — ноль в мою пользу. Сложившись пополам, хлипкий стол теперь напоминал гамак, в котором я и оказалась. Меня осыпало бумагой, перьями, а затем и вовсе чернильница рухнула, и мои ноги стали напоминать лапы далматинца.
— Прелестно…
Плюясь и ругаясь про себя, отбрасывала волосы с лица.
Надо мной в окружении голубоватой дымки парила люстра. Я, развалившись подбитой Снегурочкой чуть ли не в чём мать родила, делала возлежание на чьем-то рабочем столе.
Вскоре к люстре присоединились двое мужчин. Они нависали и удивлённо разглядывали меня. Один из незнакомцев, щеголяя опрятной бородкой и короной на голове, тут же напомнил мне принца. Очень уж похож! Для короля слишком молод.