Лайнер набирал высоту.
Монотонный гул устраивающихся на ночь пассажиров утешал, отвлекая от назойливо зудящей мысли о тысячах километров под днищем „Боинга“.
Летисия порылась в сумке. Неужели забыла? Рука ткнулась в коробочку. Нет, не то.
Как правило, она за неделю до поездки продумывала и составляла список вещей, необходимых ей и в дороге, и для работы. Но на этот раз на сборы остался ровно один день, сегодняшний, и заниматься сочинительством времени не нашлось.
Она вытряхнула содержимое сумки на колени. Все, что смахнула в нее со столика в спальне перед выходом. Маленькие, но нужные мелочи – салфетки, гель для рук, косметичка, зеркальце, зажигалка… А, вот и она – упаковка снотворного, купленная утром в ближайшей к дому аптеке.
Летисия запаслась ею так, на всякий случай. Она старательно избегала пользоваться услугами воздушного транспорта. И особенно на дальние расстояния. Боязнь пикантных неожиданностей на сумасшедшей высоте диктовала поискать более приемлемые способы передвижения. Тоже не исключающих волнений, но, в любом случае, не будоражащих воображение.
О приглашении из Испании она даже и не мечтала. То есть, мечтала. Но чисто умозрительно. А когда его получила, на радость не хватило сил. Ликовала молча. До конца не веря, что это случилось.
Корни генеалогического древа их семьи произросли именно оттуда, из Мадрида, о чем сообщал портрет времен Средневековья пра какой-то там бабушки Летисии.
А вернуться к корням всегда полезно. Тем более, когда есть с чем – ее профессионализм реставратора оценили и за океаном.
И, так как „Боинг“ был предпочтительнее всех остальных транспортных средств (Сан-Франциско и Мадрид это не соседние улицы), не воспользоваться им было бы неразумно в свете срочности предстоящей работы, а таблетка снотворного помогла бы забыть о ее предпочтении.
Летисия приспустила спинку кресла и без особого интереса пролистала тоненькую брошюрку, торопливо всунутую ей в последние минуты перед регистрацией Патриком. Взглянув еще раз на титульный лист, усмехнулась:
Ну, действительно, не учебником же по квантовой физике развлекаться на десятикилометровой высоте.
Автор брошюрки, вероятно, с целью не отпустить за просто так читателя поманил и кратким, но интригующим вступлением:
Число судьбы определяется через нумерологический анализ всех букв вашего полного имени…
“Оч-чень интересно. А если у меня их восемь? Полных имен. Что тогда? А… тогда до конца полета мне есть чем заняться. И таблетку не надо было принимать“, – Летисия, вновь нырнув в глубины сумки, выудила из нее ежедневник и ручку.
Итак…
Старушка-соседка, посетовав на ухудшающееся зрение, поправила для верности очки, подслеповато щурясь на вдруг опустевшее кресло, где мгновение назад суетилась весьма симпатичная, но довольно беспокойная особа, что-то постоянно ищущая в своей бездонной ручной клади.
О факте ее присутствия напоминали лишь потеряно уткнувшиеся друг в друга в углублении сиденья серенькая книжица и, пестревший на раскрытой страничке женскими именами, ежедневник.
Под каждым из имен выстроился ряд цифр.
– Она спит.
– He-а. Не видишь? Она не дышит.
– Жалко. Красивая. Пошли отсюда. Боюсь мертвых.
– Да чего их бояться? Помнишь ту ведьмачку, что сожгли третьего дня? Так я там был. Ночью. И даже потрогал ее кости. Такие комочки. Знаешь, как от догоревшей свечки, которые маманька собирает. Вот так вот.
– Да ну? Не жутко было?
– Совсем нет. Наоборот…, – молчание, – … н-ну, жутковато, но только поначалу. Смотри, маманьке не проболтайся, а то…
– А чего меня-то не взял? И не сказал даже.
– Сначала сопли подотри.
Веки будто склеились. Пришлось довольствоваться только тем, что слышала. А слышала я нечто весьма странное.
Голоса детские. Один с превосходством. Другой удивленно-почтительный.
В спину впивалось что-то острое. Саднило правый локоть. О ногах почему-то не имела ровным счетом никакого представления.
Нащупав под ноющим боком булыжник, попыталась его сковырнуть.
– А-а-а…!
– Ты чего?
– Она шевелится. Чтоб мне провалиться, шевелится.
– Чего придумываешь? – в голосе превосходства явно поубавилось.
– Ты как хочешь, а я… Вот, смотри, опять.
Наконец, ресницы разлепились. В двух шагах от меня на корточках сидели двое мальчишек. Один из них, смуглый, с огромными, скорее от испуга, глазами, вцепился в длиннющую палку, которой, видимо, собирался воспользоваться для проверки своих предположений о моем статусе – я еще „здесь“ или уже „там“?
И он уже вознамерился было ею потыкать в меня, когда я неожиданно заявила о себе как о живой (иное мироощущение мне пока, слава Богу, было не ведомо).
Тот, что без палки, худенький, если не сказать больше, с болтающимися как на огородном пугале широкими, явно не его размера, штанами, и в рубашке-балахоне без пуговиц, резво вскочил, и, отбежав подальше, просительно заканючил:
– Марио, пойдем, а? Ну, пойдем. Пусть себе лежит.
Судя по вдруг забегавшему от брата ко мне и в обратном
порядке взгляду, Марио раздирали сомнения относительно выдвинутой им самим же альтернативы – быть или не быть верным взятой на себя роли смельчака. Чувство самоутверждения явно пересилило, и он-таки ткнул в меня палкой, после чего стремительно отскочил на безопасное расстояние, наготове дать деру сию же секунду.
