Глубоко во мраке пещеры многоножка нашла себе уютную нишу. Только что она славно поохотилась в сифоне с теплой водой: там плавали ленивые разжиревшие черви, долгое время пребывавшие в полной безопасности.
Если бы насекомое обладало памятью, оно могло подумать, что попало в рай для многоножек: тепло, есть еда, а темнота – ну что же, ее усики чуяли добычу издалека. Место, откуда ее швырнула сюда непонятная вихревая сила, было холодным и пустынным. И чтобы раздобыть пищу, приходилось либо ползти много дней, либо долго сидеть в засаде. Повозившись в нише, многоножка приготовилась откладывать яйца. А когда ее детеныши вылупятся, она перейдет в новую стадию: покров становился маловат. Обильная еда делала свое дело.
На дрейфующей по Карскому морю льдине нежилась нерпа. Ее белек резвился неподалеку. Самка решила, что настало время урока охоты. Она подтолкнула детеныша к краю льдины. Тот упирался, но пришлось все-таки сползти в воду. На небольшой глубине нерпа сразу поймала рыбину, подплыла к детенышу. Тот схватил добычу острыми зубками, и мать с нерпенком выбрались на другую льдину. Она оказалась довольно далеко от их прежнего места отдыха и тихонько отплывала все дальше.
Неожиданно над морем возникло сияние, замерцало, завибрировало, образовало воронку, которая вращалась все стремительнее. Ледяная глыба, на которой совсем недавно лежали животные, медленно завертелась и вдруг разлетелась на сотни сверкающих кусков. Воронка образовала водоворот, куда мгновенно засосало остатки льдины.
Нерпы равнодушно наблюдали за странным явлением, не в состоянии понять, что они только что избежали гибели.
Через несколько минут воронка начала замедлять вращение, расширилась и вскоре исчезла. Только расходящаяся по поверхности воды рябь напоминала о происшествии, но и она разгладилась.
В глухой тайге, где ближайшее жилье находилось за тысячи километров, болото, затянутое ряской, вспучилось, покрылось огромными пузырями и словно взорвалось изнутри. Вверх полетели корявые столетние пни, фонтаны черной болотной жижи, тучи насекомых и мелких земноводных обитателей. Чудовищный фейерверк продолжался несколько минут, а когда все закончилось, на месте болота осталась огромная яма с илистым дном и берегами. На дне копошилась черная груда, похожая на прозрачный мешок с грязью. Груда пульсировала, перетекала, потом выбросила ложноножку, которая ощупав дно вокруг, стала пробираться наверх. Натолкнувшись на поваленное дерево, отросток замер, и в это мгновение с коротким чавкающим звуком тварь исчезла.
АНТОН
Звонок раздался, когда я совсем потерял надежду.
– Ну что, с тебя причитается, – мой бывший однокурсник, а ныне программист спецотдела Института биофизики Женя Рыжов явно был очень доволен собой.
– Нашел? Неужели нашел?
– Ты маньяк, Антон. Занимался бы теорией волн, профессором бы уже был, доктором наук.
– Отстань. Давай информацию, а после поговорим.
– Ну что, охраняют твоего генерала – будь здоров. Адрес я нарыл, не буду уточнять, чего мне это стоило, – Женька хохотнул, – но будет ли тебе прок, большой вопрос. К поселку так просто даже не подойти: камеры наблюдения, трехметровый забор, охранники с берданами. Сразу интересуются, какого лешего тебе надо. А его дача охраняется еще пуще.
– Что, колючая проволока под током?
– Да вроде того, – серьезно ответил мой друг. – На самом деле я не представляю, как ты собираешься к генералу подобраться. Но в любом случае поспеши. Ему за восемьдесят, краем уха слышал, что плох стал. А вдруг в маразме? Со здоровьем у него не очень. Я, конечно, не рассчитываю, что он на старости лет кинется раскаиваться и рассказывать тебе о тех событиях. Но чем черт не шутит, вдруг что-то да узнаешь. В общем, с поездкой не тяни.
Поэтому ранним утром я уже несся по пустой трассе по направлению к коттеджному поселку у деревни Митькино, что на юг от города.
Задумавшись, я чуть не проскочил нужный поворот. Накануне после разговора с Женькой я долго не мог уснуть. Неужели мое дело сдвинется с мертвой точки? Столько лет искать, собирать информацию по крохам, складывать мелкие факты, как пазлы, а потом вертеть их, словно разглядывая с разных сторон, чтобы фрагмент встроился в общую картинку.
На пятачке перед воротами в коттеджный поселок почему-то стояло не меньше десятка машин. Я припарковался у самого выезда с площадки, вышел и стал думать: с каким идиотским вопросом мне подойти к охраннику? Но тут металлические ворота с тихим жужжанием открылись, и показалась похоронная процессия. Впереди медленно ехал катафалк. Шестеро крепких мужиков несли гроб, в котором благостно покоился мой генерал – цель многомесячных поисков. Траурная толпа следовала за усопшим.
Я не чувствовал отчаяния. Я вообще ничего не чувствовал. Прислонившись к машине, смотрел на лицо генерала. За тридцать лет он почти не изменился, вот только смерть придала ему, истеричному и громкоголосому при жизни, тихое спокойствие. Больше не было никого, кто мог бы мне помочь. По крайней мере, я таких не знал. Или не помнил.
