1
3007 год. «Демократия-5».
Тонкие пальчики уверенно стучали по выпуклым кнопкам клавиатуры, набирая на широком мониторе причудливые слова, сплетая их с разнородными символами и будто бы случайными цифрами в огромные предложения. Строки заполнялись иной раз пробелами, другой – длиннющей последовательностью из тысячи знаков. Местами написанное было выделено другим – относительно основного текста – цветом, и в специально отведенном поле к «подсвеченным» фрагментам девушка добавляла соответствующие комментарии и уточнения, которые в дальнейшем должны были помочь как ей самой, так и ее товарищам.
Молодая девушка сидела слегка сгорбившись. Очки на ее переносице часто скатывались с носа, так что каждые две минуты уже на автомате она поправляла их указательным пальчиком и вновь продолжала набирать объемные тексты. Вся ее фигура была неподвижна в этот момент творчества, и лишь руки плавно скользили по шершавым клавишам. Словно робот без нужды в пище и дыхании, она сидела перед монитором часами, пока кто-нибудь ее не отвлекал.
Еще в школе она испытывала особый интерес к технике, к принципам ее работы. Казалось бы, не самое женское увлечение. Но стоило видеть огонек в ее глазах, когда на уроках информатики учителя давали классу задачи на составление легкого программного кода! Пока другие неумело пытались смастерить по учебнику рандомайзер, она делала полноценные игры, хотя бы и текстовые, лишенные визуального сопровождения.
– Кама, как у тебя это получается? – спрашивали ее одноклассники по пути домой из школы.
– Не знаю, – по-детски надменно лгала она им. – Это же проще простого!
Приходя домой, она даже не садилась за уроки – ей это было неинтересно. За это она много раз получала от своих родителей и учителей. И ее бы давно выгнали из учебного заведения, если бы не ее потрясающие результаты на региональных и международных состязаниях по программированию. В какой-то момент она даже стала кадровым сотрудником своей родной школы, специалистом по информационным технологиям.
Уже в выпускном классе она успешно собрала своего собственного робота, способного поднять до трехсот килограммов веса, имея своего лишь пятьдесят. Вся работа над ним производилась ей самой (не считая советов от знакомых инженеров) – от пайки микросхем и составных деталей до составления кода в компиляторе. Этот труд и позволил поступить ей в престижный колледж по технической специальности.
– Кама! Ты меня слышишь? – над ухом девушки раздался громкий мужской голос. – Может, пойдешь, отдохнешь?
– Капитан, – она повернула голову в сторону голоса, – мне еще нужно немного посидеть, я уже почти закончила. Я пойду через пару часов…
– Кама, ты сидишь здесь уже почти полдня. Ты не ела, не спала. Сохраняй наработки и иди в каюту. Завтра закончишь. – Капитан отвернул взгляд от девушки, отошел к своему месту и продолжил работу по составлению отчетности. В отделе разработки больше никого не было.
Мерцающие огоньки, плывущие в фиолетовых облаках пыли, способны надолго приковать к себе внимание, унося мысли в дальние дали. Сидя у иллюминатора в своей каюте, Кама наблюдала за извилистыми формами звездных скоплений, следила за пролетающими мимо осколками бывших небесных тел.
– Я не спорю, ты талантливая девушка, – говорила мать Камы накануне ее отъезда в колледж в далеком 2070 году, – Но разве ты сможешь найти там мужа? Мальчикам ведь не нужны невесты, любящие копаться в железках или просто разбирающиеся в них. Они чувствуют, что их ущемляют, и видят в таких девицах не свое счастье, а лишь бесконечную гонку «кто кого умнее». Подумай, может быть, ты хочешь быть поваром? Может, врачом?
– Мама, я уже все решила! Я хочу заниматься тем, что мне нравится, а не что нравится тебе. Да и не хочу я пока никакого мужа! Мне еще рано об этом думать.
Они обе были на кухне. Кама сидела за столом, сложив руки перед собой, пока ее мать стояла над раковиной и намывала одну и ту же тарелку, не решаясь взглянуть дочери в глаза.
– Рано! Ах, ей рано! Тебе уже сколько лет! – мать начала повышать голос. – Дорогой, ты послушай что она говорит! – она повернула голову в сторону гостиной, где сидел муж, затем снова вернулась к раковине. – А дети? А внуки? Когда я увижу внуков?
– Успокойся, пожалуйста, мам…
– Не хочу я успокаиваться! Моя родная дочь уезжает за тысячи километров от меня, будет заниматься там не пойми чем, а я должна успокоиться?
Руки обхватили талию матери, голова Камы упала ей на плечо. Сердца обеих бешено бились не то от азарта ссоры, не то от страха грядущих событий. Мать убрала тарелку сушиться, уперлась руками в край раковины и заплакала.
– Все будет хорошо, – усмиряя подрагивающую нижнюю губу, говорила Кама. – Верь в меня и не бойся.
Вечером того же дня, когда мать уже уснула у себя в спальне, сжимая в кулаке детскую простыню своей единственной дочери, Кама подсела на диван в гостиной к своему отцу, смотрящему в темноте какой-то боевик. Яркие взрывы с экрана непостоянным светом обдавали контуры частично седого мужчины. Морщины на его лице создавали тени, словно накидывали строгую маску безразличного ко всему человека. Его взгляд был всецело устремлен к телевизору, и создавалось впечатление, что ничего вокруг он и не замечает. Если бы была возможность спросить его сейчас, о чем он думал в тот момент, когда его дочь робко уместилась рядом с ним, он бы ответил, что переживал не меньше своей жены за будущее их общего ребенка. Но будучи мужчиной, воспитанным в старых традициях, он должен был сохранять внешнюю холодность. Девушка обняла отца за шею и с чувством поцеловала его в колючую щеку.
