Поэзия в наши дни почти что невесома, невидима. И совсем не из-за утраты смыслового пространства. Оно-то, пространство, как раз расширяется, обретает почти экзистенциальную, мистическую, волшебную глубину и манящую таинственность. А вот формы поэтические, «одежды слова», становятся всё более и более лаконичными, простыми.
У всех на слуху монорифмы, одностишия, двустишия, верлибры, палиндромы, афоризмы в стихах, эпиграммы, кальки, слепки… Усердные новые рифмотворцы за свои «необычно огранённые слова», в необычном порядке выстроенные, ожидаемо получают литературные премии, престижные поэтические награды, становятся известными – пусть на час или на неделю. Авторы упорно стараются привлечь внимание необычностью звука, смысла, строфы, образа.
Современные поэты будто бы всячески убегают от муз и от поэтической традиции: поспешно изменяют ей, насмешничают с нею, открыто дразнят, не признают, изыскивая всё новые падежи, строфы, коннотации, звукопись и светотени. Упорно ищут новую траекторию полёта, простора, дыхания, движения.
Андрей С. Иванов – петербургский поэт, писатель и переводчик – никуда стремглав не бежит. Он просто и строго, честно и вдохновенно наследует традицию, которой уже более десяти веков.
Рубаи – четверостишия с чётко очерченным смыслом – начали писать на Среднем Востоке в IX веке. Именно эти четверостишия прославили великих персидских поэтов Абу Рудаки́ и Омара Хайя́ма. Рубаи подобны совершенному хрустальному кубу, сверкающему гранями сокровенных мыслей и горестных сердечных замет.
Увы, в наше время молодые авторы почти не используют форму рубаи. При всей её видимой простоте она слишком сложна. Эта форма, – усечённая, алмазно-твёрдая, с постоянной рифмовкой (ААБА), – требует от автора тщательно выверить композицию. Это позволяет раскрыть заключённый в четверостишии высокий поэтический потенциал, ярко и смело показать читателю опыт философского поиска, рождения Духа.
Рубаи – острая поэтическая форма, пригодная, прежде всего, для поэта, полностью осознающего и принимающего свой дар. Эти четверостишия предназначены для строгой, взыскательной и тонкой публики. И что ещё важнее, – публики неравнодушной, привыкшей всегда думать над прочитанным и быть собеседником поэта-творца. В противном случае рубаи просто не сможет оказать своё духовное воздействие.
Дорогие читатели, не сомневайтесь, вы как раз держите в руках именно такой сборник строф – рубайат – молодого петербургского поэта: творение необычное, дерзкое и по духу, и по форме. Написанная в характерной классической манере суфийских поэтических загадок, эта книга категорична, свежа и молода, созвучна духу времени и проблемам нашего стремительного века, его образам и символам.
Стихотворения-рубаи автора посвящены нескольким темам: любовь, дружба, лирические и глубокие философские размышления о времени и месте в нём Творца и человека. И ещё есть в рубаи Андрея С. Иванова яркая сатира на грани пародии.
На страницах сборника непринуждённо блещет юмор, господствует ироничный, непредвзятый, горько-насмешливый взгляд на ситуацию, обрисованную гранями четверостишия – характерного, запоминающегося, привлекающего внимание. Такого, например, как вот это:
Сегодня видел я певца
В слезах у барского крыльца.
Есть воздаянье в этом мире:
Подлец обидел подлеца.
Или же вот ещё более меткие строчки, штрихи портрета, узнаваемого и актуального во все столетия и времена:
Святоша, хочешь стать святым?
Зря пляшешь с именем своим:
Кто носит туфли золотые,
Не может выглядеть босым!
Строф, подобных этим, в книге очень много: они остры, словно улыбка мудреца; они похожи на искры костра, а порою кажутся высеченными искусным резцом. В них нет ничего лишнего, они, повторюсь, мгновенно запоминаются, даже против воли, и их тотчас же хочется сохранить на память. Достоинство этих стихов – в дерзновенной современности и алмазном, одухотворённом, совершенном соприкосновении с вечностью. Качество, довольно редкое для современной поэзии. Думаю, читатель непременно оценит это.
Светлана Макаренко-Астрикова,
член Международного Союза писателей «Новый Современник»
1
Я слышу с самого утра
Поленьев спор среди двора:
Кто более из них достоин
Войти последним в жар костра?
2
Звезде падучей мы подстать:
Летим, дымим, хотим сиять.
Но вмиг промчимся и погаснем,
И миг наш нам не наверстать.
3
Пустынный житель, не сердись
На то, что так сурова жизнь.
Ведь в городах ещё суровей
Тем, чьи надежды не сбылись.
4
О личной славе властелин
Сложил под сотню уж былин.
Напрасный труд, ведь невозможно
Прославить склад гнилых холстин.
5
Святоша, хочешь слыть святым?
Зря пляшешь с именем своим:
Кто носит туфли золотые,
Не может выглядеть босым.
6
Сегодня видел я певца
В слезах у барского крыльца.
Есть воздаянье в этом мире:
Подлец обидел подлеца.
7
«Источник благостных начал
Во мне, как помнится, журчал.
Где ж он теперь?» – спросил сановник.
– Всё там же, только измельчал.
8
Так честь деви́ца берегла
От тех, кого «срамны дела»,
Что в гроб сошла совсем невинной
Старухой, чьи
