Никто по-настоящему не знает, когда это было, но было это давно. С наступлением первого декабря кончился длинный отпуск, и в Великий Устюг на волшебный завод нахлынул дождь из детских писем. Леня работал, не покладая рук, чтобы все желания были исполнены: он залетал в каждый дом и забирал из-под ёлки конверты, погружал их в свой огромный ящик и доставлял в сортировочный отдел. Работники этого отдела распределяли все желания на духовные и материальные, которые в свою очередь делились ещё на более конкретные виды. Каждая ячейка производственного отдела специализировалась на определённом виде желаний и воплощала их в жизнь. Далее по другому пути готовые подарки возвращались в сортировочный центр, где каждому присваивали свой адрес и загружали в сани Лени. А Леня, таща весь этот груз в одиночку, незаметно оставлял под ёлкой на месте конвертов новогодние сюрпризы.
Во главе всех этих дел стоял Ерь. Правда не стоял – а лежал и дрых в своём кресле. Ерь был толстым, некрасивым внешне и с некрасивым характером. Он был очень жадным, не давал вознаграждения за работу эльфов, отчего они и перестали всё делать по совести. Среди работников были братья Еря: Лихо пребывал в сортировочном центре, не разбирал письма на виды, а кидал их в одну кучу, некоторые, не попавшие на конвейер, он так и терял, а полу-сломанные подарки, которые были сделаны под командованием Карачуна, могли так и не попасть детям из-за перепутанных Лихом адресов.
Но вот наступило первое декабря – и Мороз вышел на смену. Мороз был очень трудолюбивым эльфом и с особым трепетом воплощал заветные желания детей. С коллегами он был очень доброжелателен и вежлив, и от него всегда исходила дружелюбная аура. И сегодня Мороз так и искрился от радости, ведь очень любил свою работу и безумно по ней скучал. Весь день он старался над изделиями, чтобы осчастливить маленьких заказчиков. Но вот он взял следующее письмо, от содержания которого Мороз пришёл в ужас:
«Дедушка Ерь! Я писал тебе и в прошлом году, и даже в предыдущих, просил исполнить мечту всей моей жизни – вылечить мою сестру от неизвестной тяжёлой болезни! Я вёл себя хорошо: помогал старшим, оставался вежлив с недругами, наказывал себя, если провинился. Я ждал год, два. Но у сестры больше не осталось сил ждать – она скончалась несколько дней назад! Ты перечеркнул мою твёрдую веру в твою доброту! Теперь я буду говорить о тебе не как о волшебнике, а как об убийце! Пусть люди узнают ужасную правду о тебе!»
Мороз дочитал и содрогнулся. Как такое могло произойти? Он не знал. И не мог знать, потому что всё его внимание сосредотачивалось на работе, а сам он был заперт на производстве. Как занималась заря, Мороз открывал свои ясные глаза, надевал калоши с заострённым носиком, мохнатую жилетку, тёплый колпак, и с новыми силами ступал в отдел, где трудился даже во время обеда и не отвлекался ни на кого и ни на что иное. Изготовление подарков было его единственной обязанностью на волшебном заводе, в дела других вмешиваться запрещалось. Его творения по конвейеру отправлялись на сортировку к Лиху, и Мороз не мог знать дальнейшую их судьбу, ровно, как и то, что происходило в центре, когда Леня, выполняющий обязанности новогоднего почтальона и служащий единственной нитью, связывающую Еря и детишек, прибывал на фабрику с письмами.
