Вечер. Осенняя слякоть. Окраина огромного города. Дороги здесь все разбиты и залатаны асфальтом немного и местами. Фонари горят через раз. На развилке 4-х дорог придорожное кафе-забегаловка. Трое местных завсегдатаев данного заведения обсуждают у крыльца только им понятные темы, на языке матерных слов.
Беседа замирает, когда к кафе подкатывает видавший виды старенький москвич. Из авто выходит православный батюшка благочинного вида, достаточно моложавый и обрадовано спрашивает: «Люди добрые, а не подскажите, как лучше проехать на N-скую улицу?».
У всех троих, что называется, отпала челюсть, больше не от вопроса, а от увиденного. В их тьмутаракань, вдруг батюшка приехал! Что пронеслось у них в головах, в тот момент, одному Богу было ведомо, но затянувшуюся паузу разбил поток матершины, на которой услужливые мужики пытались объяснить служителю культа, как лучше доехать до этой самой улицы.
Добродушная улыбка медленно сползла с лица батюшки. Он побледнел, потом покраснел, а поток местного сленга густо приправленного нецензурщиной лился из всех троих – не остановить! Батюшка крякнул, почесал в затылке и громко гаркнул:
– Короче! Пальцем покажите!
– В-О-О-О! – выдохнула троица, одновременно указав на одну из дорог.
– Спасибо, – коротко ответил священник и очень быстро укатил в указанном направлении.
Помолчали, глядя вслед удаляющемуся москвичу.
– Странный какой-то, – пожал плечами один.
– Одним словом – поп! – отозвался другой, и все трое зашли в кафе.
В Оптиной
Благословенна Оптина. Мы паломниками прибыли туда Великим Постом 2005 года. Разместили нас в специальных вагончиках – спаленках, приспособленных под гостиницу. Отдельно женщин отдельно мужчин. Со своими вторыми половинками встречались в трапезной, на богослужениях, дорогами по самой Оптине и к святым родникам. Ранним утром иду узкой тропою к купели, и невольно слушаю разговор дамы пожилого возраста и троих девчат лет 17:
– А отчего с женщинами здесь так строго, то не одевай, сюда не ходи, лишнего не говори, мы, что – второй сорт?
– Миленькие, да что Вы! Женщина в христианстве – это оплот добродетели, предмет поклонения! Вон, какой пример перед глазами – Матерь Божья! Какая чистота, непорочность, высота помыслов! А насчет одежды, это вы не серчайте. Братия то здесь мужчины, давшие обет безбрачия, а они ВСЕ живые люди. Вы молоды, красивы, ваши прелести и так хорошо видны, а ежели ещё их одеждой подчеркнуть, или напоказ выставить, так им же как с этим жить-то после, монашикам-то? Вы уедете, а им молиться надо, а воспоминания о девушках, молитве ходу не дадут. Для монахов и помысел блудный грех и просмотр глазами грех! Вы пожалейте братиков, не смущайте их видом своим, они за нас с вами и весь мир молятся, ихними молитвами стоим. Потому и следует одеваться барышням скромно, неброско, не выставляя напоказ свои достоинства. В монастырях и храмах о Боге надо думать, а всех прихожан за братьев и сестер почитать, а не видеть в каждом объект вожделения. Того кто видом своим смутил брата своего Господь тоже наказывает, как спровоцировавшего на грех другого человека.
