Впервые я выпил мочу на пожарной лестнице одного из домов с фасадом, выходящим на центр Лос-Анджелеса. В ходе исследования границ личных сексуальных пристрастий моя (на тот момент) подружка, а в данный момент жена Сома спросила, пробовал ли я когда-либо пить мочу другого человека, и я ответил отрицательно. Это было чем-то, к чему я не прикалывался, но откуда мне было знать, если я этого никогда не пробовал?
Мы тусовались на балконе пожарной лестницы ее двухэтажной квартиры: она сказала, чтобы я снял одежду и лег на решетку пола. Его холодная сталь впивалась в мою обнаженную спину, в то время как она присела на корточки надо мной. Сома стала отливать мне на грудь, двигаясь в сторону рта. Я слышал, как ее «золотой дождь» брызгами разбивался о тротуар внизу. Позже Сома попробовала мою мочу за кулисами во время нашего концерта с No Use For A Name / Никчемность Названия/. До выхода на бис я отправился с Тони Слаем из No Use в туалет нюхнуть кокаина. Мне нужно было поссать, однако в тот момент, когда я нацелился в унитаз, Сома встала на колени и открыла рот. Тони, понаблюдав за тем, как я перенаправляю струю, произнес: «Ребята, вы прямо созданы друг для друга, не правда ли?»
На самом деле моча не такая плохая на вкус: уж точно лучше, чем виски, и (по крайней мере у Сомы) она по вкусу напоминает крепкий чай улун.
Однажды Сома заставила меня попробовать мою собственную мочу – она была горькой и ужасной из-за всего того говна, которое я засовывал в себя. В результате нашей сделки Сома оказалась не в самом выгодном для нее положении.
Как и многие из тех странных вещей, которыми мы занимались, это занятие не возбуждало, с традиционной точки зрения. Конечно, элемент доминирования и подчинения был суперкрутым, но пить мочу, в большей степени, было связано с самой сутью панка – заниматься тем, что тебе не дозволено. Во время концертов, пока я допивал свою обычную водку с содовой, а наш барабанный техник Джей замешивал мне новый дринк, Сома перехватывала его, садилась на корточки за моим усилителем и готовила мне свой «фирменный коктейльчик». Жена Эль Хефе как-то увидела ее за этим занятием, отвернулась и перешла на другой край сцены. Я рассказывал, что находилось в моем стакане, и толпе передо мной, и нашим друзьям на сцене, но мне никто не верил… пока они не делали глоток.
Побочный эффект от постоянного раздвигания границ привел к тому, что где-то по дороге сломался мой «Барометр Странностей». После шока от того, что ты пил чью-то мочу, пить ее четвертый или пятый раз уже не является странностью. Тем не менее это продолжает быть диковинкой для большинства не пьющей мочу публики. Поэтому мое видение того, что является «ебнутым», а что приемлемо для обсуждений в разношерстной компании, несколько искажено. Я рассказывал некоторым о том, как я связал одну девочку и подоил ее, на что мне сказали: «Да ты ебнутый!» Мне пришлось поразмышлять, что, может, я перешел черту – либо в моем поведении, либо в выборе историй, которыми я делюсь с окружающими людьми.
