– Ну, за Россию! До дна! Да.
Теперь слушай.
Вы, сопляки, ничего не знаете, как мы жили. Да и как сейчас живём, тоже не знаете. Ничего не знаете. Слушай меня, я всё тебе расскажу.
Погоди, между первой и второй, как известно… Ну, за родителей – святое дело!
Родители у меня, Царствие им Небесное, были – дай Бог каждому! Строгие, но справедливые. Пороли, конечно, но это ещё никому не вредило. И тебе не повредит, ух, я тебе! Шучу-шучу, ты допивай лучше. А я пока свет включу, темно уже стало.
Родители меня Родину любить научили. А Родина – родителей. Я ж тоже когда-то малой был, не понимал ничего, всё вырваться куда-то хотел. Всё, что надо, мне с рождения Бог дал: отца, мать и Родину. Я тогда этого не знал ещё, но ничего, отец научил. Отец для того и нужен, чтобы учить. Мать – чтобы жалеть, отец – чтобы учить. Так было, так будет, и не мне, и не тебе это менять.
Давай третий. Ну, за любовь так за любовь, раз ты говоришь – традиция. Против традиций не пойдёшь. За любовь! Горько!
Ты прости, это я так, по привычке. А что, меня на пару свадеб даже звали только из-за того, как я «горько» кричал. Громко, зычно, всем горлом. Когда сам женился, не удержался, тоже пару раз проорал. Зинка тогда сказала, что ей уши аж заложило. Но не жаловалась, гордилась.
Помянем, как же. Только потом перерыв сделаем, а то зачастили что-то. Ну, а пока давай за Зину, не чокаясь. Хорошая была баба, слова дурного ни одного не скажу. Настоящая офицерская жена, как про таких говорят. Куда я, туда и она. Все тяготы переездной жизни терпела. И когда в Афгане я два года отмотал, ждала меня, как полагается. Другая бы загуляла, но только не эта.
Бывало, конечно, что ругались, бывало, что и кричали. За столько лет не всё один мёд, что ни говори. Но ни разу, ни разу, вот те крест, она за рамки не выходила. Это не то, что ваши молодые сейчас пошли: чуть что, вещи собирать, о разводе говорить. Мужика себе сразу другого искать.
Нет, у нас всё было по-другому. Сошлись мы раз, поженились, значит, всё. Пусть в церкви мы не венчались, не принято тогда было, но всегда понимали – союз наш где-то сверху оформлен. А значит, раз и на всю жизнь.
Я-то её сразу приметил, как только в городке оказался. Хорошая была девка, видная, но в то же время порядочная. Мать её одна воспитывала, время, опять же, такое было, но воспитала на славу. И я, как полагается, два раза на свидание с ней сходил, понял, что дело у нас сладится, и к матери – просить руки.
Меня так отец учил, а я так своему сыну передал. Думаю, правда, этого он не усвоил. Не женился до сих пор, да и не женится уже, наверное, теперь.
Ладно, печалиться нечего, давай лучше ещё по сотенке выпьем. За него, конечно, правильно, за Коленьку моего. Коленькой его мать-покойница называла, я-то старался марку держать, нюни не распускать. Коля, а лучше Николай. В общем, пусть у него всё будет хорошо!
Видит Бог, изо всех сил, как мог, старался парня хорошо воспитать. Конечно, поездили мы немало с ним в детстве, жаль, друзей нигде так и не успел завести. Но жизнь военного человека, она такая. Я-то, конечно, хотел, чтобы сын в армию пошёл, убеждал, что там и друзья настоящие появятся, как у меня. Но он по-другому решил, в науку пошёл, учиться.
А и ладно, я тебе скажу. Пошёл бы он, как отец, где бы сейчас был? Армия нынче не та, прозябал бы с женой да детьми. А так – в люди выбился. Сначала диплом красный защитил, потом в аспирантуру. Думал, по специальности работать будет, физиком, науку двигать. Но, что уж там, время такое было, голой наукой на одежку не заработать. Сначала подрабатывал, мы с матерью помогали как могли. А потом познакомился с кем-то, и завертелось всё.
Я понимаю, политика дело… такое, не очень, прямо скажем, чистое. Но я в Колю верю. В себя верю, что сына воспитал так, что отца не опозорит. Так что горжусь им. Нет-нет, по телевизору мелькнёт, я соседей зову сразу же. Давно, правда, уже видно не было. И не звонил уже давно. Но я понимаю, сам всю жизнь стране отдал, так что понимаю. Дела важные, государственные. Зато меня вот в Ленинград вытащил, квартирку хорошую выхлопотал, деньги на счет каждый месяц приходят. Жаловаться так что не на что.
Увидеться бы только.
Я как-то звонил недавно ему на рабочий, он его давно, на всякий случай, оставил. Но там сказали, в отпуске Николай Ефимович, в длительном, по здоровью. В санатории каком-то закрытом лечится. Ну, пусть лечится, главное, чтоб здоров был.
Так что давай за здоровье! Ладно, ладно, улыбайся. Все вы улыбаетесь, пока молодые. За собой не следите, думаете, вечно жить будете. Зина, сколько её помню, тоже такая была, себя совсем не жалела. Я ей говорил, всегда, мол, ты отдохни давай, крутишься же, как белка в колесе. А она не слушала совсем, и вот, какой результат? Семь лет уже один доживаю.
И ещё проживу долго, ты за меня не волнуйся! Думаешь, зря я всю жизнь в армии отпахал? Не хитри, по глазам вижу, что думаешь – зря! А ты посмотри на меня, а! Семьдесят два-то не дашь! Не дашь ведь? Не дашь! Хвастать не буду лишнего, старик, я и есть старик. Но бодрый! Дам фору любому пятидесятилетнему. В здоровом теле – здоровый дух, не зря так было сказано.
