Заметки на полях боливара
(2014)
Жёлтые – цве`та уставшей тени —
Бабочки кружат в моём дому.
На каждом крыле – глаза окаянной Дженни.
Кому мне сказать об этом? Кому?…
Но если яркие свечи твои – это морские рыбы,
Если твои сторожа – это тюлени.
Я уйду вместе с тобой,
Ибо
Солнце ползёт двуликой змеёй —
Пожирает тьму.
Стандарты стада – словно студень.
А в реверс – будто бы болото.
Протянут жердь, а глядь: шпицрутен.
Да – гарпуном, как кашалота.
Из этой каши Лот единый
Себя исторг. Засим, в скафандре
Бежал в медовый край Медины,
Сверяя сканером Кассандры
Свою тропу и снов пит-стопы
С мечтой, застывшею стоп-кадром…
Так вышел Лот из хронотопа
И скрылся в сельве Сьерра-Мадре.
Из-под платка облаков выбивается прядка —
Это солнечный луч.
Хочет нас поглотить без остатка
Асфальт —
Он сегодня тягуч.
У тебя за плечами
Семь Самаркандов
И дюжина Мальт.
И твоя говорящая панда
Шепчет мне: О, блистательный скальд,
Если сможешь, поправь,
Но ты знаешь и сам,
Что, прокравшись по грани ножа
Через дом с палачами,
Угодишь в неоглядную явь…
Моя госпожа
Тебя дожидается там.
Она пишет мне что-то в лич…
Я подумал: она, безусловно, права —
Мы все когда-то ляжем в этой траве.
Мир уже не договаривает слова – шепчет: здра…
Я киваю: приве…
Но пока она пишет мне что-то в лич…
И я ей что-то отве…
А потом утро берёт в руки спич…
Зажигает све…
Сижу на подоконнике,
Ноги болтаются в пустоте.
Внизу – фуры-двадцатитонники,
Девушка жуёт гамбургер, совсем не думает о посте.
А на посту стоит угрюмый городовой,
Взгляд из-под фуражки недобр.
Видать, он пил вчера с какой-то братвой,
Возможно, его не берут в СОБР…
Взлететь, разве, как ворон?
Испугать прохожих? Выкрикнуть «кар-р-р»?..
И тогда, если отлететь в сторону,
Увижу, как вращается земной шар…
Сладка ирония моя,
Да кисловато послевкусье.
Ведёт куда-то колея.
Кто знает? – может, не вернусь я…
И лишь любви я не предам —
Она горчит. Но, право, стоит
Солёных слёз, и грёз, и драм,
И… Впрочем, прочее – пустое.
Сон был в руку,
А бес – в ребро.
Ставил я глюки
Да все на зеро.
И кипел будто рой
Славный мир наш,
Обращаясь порой
В мираж.
А вот явь была
Словно винегрет.
Да хрома, да мала —
Не вмещалась в бред.
Но реал вышел вон —
Он всему виной…
Благо, верный сон —
Будто пёс – за мной.
Что ж ты вьёшься, чёрный ворон,
Над моею головой?
Да грозишься nevermor`ом?
Да вселенскою бедой?
Ты не вейся, вlack`ный Raven,
Тут не сведаешь пожив.
Путь мой гладок да исправен;
Я в грядущее believe!
Писали йети яти.
Пришельцам сие в напряг.
(Обычно они в засаде,
А нынче вот – просто так.)
И было всё тихо, мирно,
Пока не пришли волхвы.
Они притащили смирну,
Ливана и чуть халвы.
И мы запаслись терпеньем,
И чаша пошла вокруг.
И нас унесло теченьем
Под дамский стальной каблук.
А дальше – опять за яти,
А времечко всё – тик-так.
Это был сон в квадрате,
А может, снесло чердак…
Смешались кони и люди
В доме Облонских.
Всё поделили Иуды.
И сам Саурон стих.
Не слышно звона Шалтая-Валдая.
Все бряцают оружьем.
Мир страдает удушьем…
Тает…
…и пролилось вино,
и созрели истины зёрна…
И пророс корень зла.
Сколько логических веток выйдет на свет?..
А пока созревает зерно,
время сдвигает курсор на
мушку ствола.
А конь времени блед…
Когда мы поймём
(в какой-то будущий год),
что время – главный источник энергии,
то из Земли построим уютный и вечный дом
вместо нашей пещерки и
станем в нём
жить да не кручиниться,
ибо до нас дойдёт,
что планета наша —
не какая-то там гостиница
или – как бы это сказать? – космосоход,
а многомерная чаша
Грааля,
уходящая в любые и бесконечные концы и дали.
В точке пересечений
(2014—2015)
По газовой трубе бегает белка.
Кот, глядящий с третьего этажа,
кричит ей «welcome!»
Но рыжая, свободою дорожа,
прыгает вниз,
что—то цокает, кажется, «рlease»,
прости, мол, у меня и так дел от ушей до хвоста.
И бежит от кота
и ото всех нас,
укоряя себя за поиски приключений…
И всё снова на привычных местах.
Белка, сидя в дупле, пишет трактат
о говорящих по-английски котах;
о влиянии санскрита на миграции тех, кто хвостат;
в трубе шуршит, прилетевший из Уренгоя, газ.
А я стою в точке пересечений…
В росе перепелиных прерий
Не всем известно: Айболит —
Любимый сын Деда-Мороза.
Об этом Фету Майн Рид
Писал, когда служил матросом.
Сам Фет парил невдалеке,
Пронзая ночь аэростатом.
Держа в зажатом кулаке
Всё то, что вечностью разжато.
И Айболит, и Рид, и Дед
Без всяко лишних фанаберий
Шли, как чероки – следом в след —
В росе перепелиных прерий.
И чуть зевая через глаз,
Что было так по-марсиански,
Они – незримы между нас —
Читали мысли этой сказки.
Дело было после пожара,
Когда поутих аврал.
Кити поймала ручного кальмара,
Что под шумок сбежал.
И, о передник вытерев руки,
Поправив в причёске коралл,
Сказала: это, верно, со скуки
Николаич всё переврал.
И Левин кивнул, ну, конечно же – слухи,
И тихо пробормотал:
Лев Николаич тогда был не в духе…
И – чёрт бы их всех побрал!..
И никто не бросался под локомотивы,
И Анна, конечно, жива.
Её увёз в Полинезию Стива,
