Я беру ручку со стола врача гинеколога и нервно начинаю постукивать ей по ладони. Мне нужен любой отвлекающий маневр, лишь бы не сорваться прямо сейчас.
Пять лет ожиданий. Пять лет надежды. Пять лет разочарований. Операций, слез и новой надежды.
Я боюсь произнести даже слово, так как знаю: стоит заговорить о том, что кипит внутри, и все – все шлюзы откроются. Меня прорвет, и я прорыдаю здесь до конца приема. Поэтому я молчу.
–Мы сделали все, что могли, – женщина, которую я вижу последние несколько лет чаще, чем свою собственную мать, берет меня за руку. – Алин, я знаю, что ты сейчас испытываешь. У меня таких пациентов очень много, к сожалению. И знаешь, что я заметила?
Я мотаю головой и молчу.
–Что стоит им принять свое положение и отвлечься на что-то, как они сами, безо всякой помощи беременеют. –Она поджимает губы. Я знаю, ей это тоже тяжело дается. Мы вдвоем проиграли эту битву. Только она это признала, а я пока еще нет. – Вот одна моя пациентка дошла до такого отчаяния, что отправилась к бабке. Целительнице. Представляешь?
О, да. Дайте мне ее телефончик. Я, пожалуй, тоже наведаюсь. Может, от нее будет больше пользы?
Я это не говорю. Вместо этого стараюсь изобразить улыбку, но выходит кривовато, хотя для меня задача номер один – не разрыдаться. Мне срочно нужен новый план. Лапароскопия и гормональная терапия потерпели крах. Как только мы вылечивали что-то одно, находили что-то другое. Низкий уровень гормона, ановуляция, непроходимость труб. Одно за другим мы раскидывали препятствия на своем пути к заветной мечте. С упорством бульдозера мы с Яном в связке шли вместе. Пока он не устал…И не предложил взять чужого ребенка.
– Возможно, вы рассмотрите вариант ЭКО?
Я мотаю головой. Я женщина. Это в моей природе рожать детей. И я могу сделать это сама. Ну, в смысле, с мужем.
– Я подумаю, – поспешно говорю я и поднимаюсь со стула.
– Вот, – врач протягивает мне буклет с изображением малыша и приглашением в фертильную клинику.
Я бросаю на нее взгляд и читаю сочувствие.
– Спасибо, – шепчу я, делая глубокий вздох. – Надеюсь, скоро увидимся, – произношу и сама хочу верить этим словам, хотя мы обе понимаем, что «хрена с два».
Выйдя на улицу, я закрываю глаза и отчаянно хочу все изменить. Я до дрожи в коленях, до головокружения, до слез хочу стать мамой. Слеза все же стекает у меня по щеке, и не успеваю я дать волю чувствам, как по моей ноге проезжает колесо коляски.
– Простите, но вы так неудачно тут стоите, – говорит мамаша в розовом спортивном костюме и кошмарным пучком на голове.
Я к этому стремлюсь? Это и есть предел моих мечтаний? Малышка надрывно рыдает в коляске, и мамаша явно на нервах. А у щемит сердце.
Я пожимаю плечами. Да. Именно этого я и хочу. Я бы душу продала дьяволу чтобы у меня тоже была коляска с рыдающим малышом. Я бы его взяла на руки, зацеловала бы до потери пульса. Я бы…
– Может, вы отойдете все же?
Какого черта она идет в обратную сторону?
– Она наложила в штаны, а я забыла памперс, – поясняет дама с пучком.
Наверное, став матерью, женщина обретает дар телепатии.
Я втягиваю в себя разогретый летний воздух и удаляюсь с дороги.
Надо бы позвонить Яну, но почему-то не могу найти в себе сил. Он был прав. Я просто затягиваю агонию. Наверное, надо уже признать, что мне не стать мамой. По крайней мере, в традиционном варианте. Сейчас я успокою дрожь в руках и сообщу мужу, что мы попробуем ЭКО, и если и там провал, то возьмем малыша, который ждет родителей с таким же отчаянием, как и мы ребенка. В этом даже есть плюсы: мне не придется рожать, возиться с младенцем, который не спит ночами, и мы даже сможем выбрать то, как наш сын или дочь будут выглядеть! У естественных родителей такой роскоши нет.
Я уже беру в руки мобильник, чтобы нажать на главном экране кнопку с фотографией самого красивого мужчины на свете – моего мужа, – как телефон оживает и на нем высвечивается имя, которое я не видела лет так сто уже. Если честно, я даже не уверена, откуда у меня этот номер. На мгновение я даже забываю о личной трагедии. Хотя, нет, конечно. Я об этом думаю постоянно. Что бы я ни делала, внутри головы свербит: ты никогда не будешь мамой. Никогда!
Вообще я сейчас не в настроении общаться ни с кем, но телефон настаивает, и я поддаюсь и отвечаю.
– Привет, – произношу так, чтобы было ясно: я занята, но только потому, что звонит моя старая подруга, я сделаю исключение.
– Алина?
– Да, привет, это я. Алина.
– Алин?
– Да я слушаю же! Слушаю! – Вообще, необходимости грубить никакой нет. Но у меня плохой день.
– А, вот теперь слышно. У нас тут связь сама знаешь! Надо на дерево залезть, чтобы позвонить.
– Ты сидишь на дереве?
– Да, и я быстро, потому что внизу уже очередь собралась.
– Что-то случилось, Катя? Что-то срочное?
– Вообще, да! Я считаю, что тебе надо приехать к нам на недельку или на две. Я так соскучилась по тебе! Ну давай же! – Я открываю и закрываю рот, потому что мне не дают возможности ответить. – Мы тут целый праздник собираемся организовать! К нам приедет телевидение снимать старые русские обряды, ну знаешь, как мы обычно дурачимся. Кто-то растрепал, мол, в деревне Дуболомово до сих пор соблюдают обряды, вот надо не упасть в лужу лицом.
