Говоря о страхах, важно говорить честно.
Я хорошо помню, когда впервые по-настоящему испугалась. Мне было пять лет, а дедушке, соответственно, исполнялось пятьдесят пять. Красивая дата, праздник, куча гостей, половина из которых остались ночевать. Места на кроватях, диванах и креслах хватило не всем, и кое-кому пришлось спать на полу. Мне, в частности, постелили в гостиной. Никогда больше я не встречала квартир такой планировки – с того места, где я лежала, при открытой двери просматривался и коридор, и кухня. Насквозь, до самого окна. В окне-то и было дело.
Почему я проснулась, не знаю. Помню, что лежала, не открывая глаз, прислушивалась. Тишина не была полной. Хорошая такая тишина, живая – где-то вода капает, кто-то сонно сопит… Уютная это была тишина – тишина доброго дома, полного счастливых спящих людей. И мне бы заново уснуть, но я зачем-то открыла глаза.
От кухонного окна до края моего матраса шёл самый настоящий лунный мост – дорожка бледно-жёлтого света с чёткими краями. Я готова была бы спорить, что она твёрдая. Мне очень хотелось до неё дотронуться. Хотелось, но пошевелиться я не могла. Только смотреть. И я смотрела, внимательно и не отрываясь. Туда, где всегда было стекло кухонного окна, а сейчас – только густой и жаркий воздух летней ночи, пронзённый полосой лунного света. Я не моргала и не отводила взгляд – сама не знаю, почему. Но это не помогло. До сих пор, вспоминая ту ночь, я не могу точно определить момент, когда она появилась. Знаю только, что заметила я её, лишь когда она оказалась внутри, по эту сторону окна. Рассмотреть её детально мне тоже не удавалось – она была совершенно реальной и даже будто осязаемой, но словно размытой. Может быть поэтому я не сразу поняла, что она движется. Не быстро и не медленно, в несколько рваном темпе, словно не решив ещё, стоит ли приближаться, она плыла по лунном мосту прямо ко мне.
Больше всего в тот момент мне хотелось кричать – разбудить взрослых, даже рискуя показаться странной. Но вдруг я со всей очевидность осознала, что делать этого не стоит. Более того – опасно. Так я впервые в жизни испугалась и сделала выбор – если нечто непоправимое должно случиться, то пусть оно случится со мной, а не по моей вине.
Она к тому времени уже пересекла кухню, коридор и добралась почти до двери в гостиную. Я смогла рассмотреть её лучше. Платок почти закрывал лицо, но я откуда-то знала, что она много старше моей бабушки и даже моей прабабушки, которая тогда была ещё жива, вполне в силе и платков не носила. Я-пятилетняя не смогла бы подобрать правильных слов, но она была страшно, безумно старой. И в этой старости чудилось мне нечто неестественное, нечеловеческое.
Когда она пересекла порог гостиной, я сделала самое храброе изо всего, на что была тогда способна – глубоко вдохнула и закрыла глаза.
В тот день Юля проснулась посреди тихого часа и, не увидев Алёну Владимировну на привычном месте за столом, сама встала и пошла в туалет. Правило «хочешь в туалет – подними руку» казалось девочке глупым – нет ничего сложного в том, чтобы самостоятельно дойти до нужного места, снять трусики и нажать соответствующую кнопку, когда все дела сделаны. В последний раз Юля намочила кровать давно, в прошлом году, что для неё, пятилетней, означало, примерно, тоже самое, что «никогда», и это обстоятельство составляло предмет особой гордости девочки.
Неслышно выскользнув из-под одеяла, Юля босиком протопала до двери, ведущей в уборную, приоткрыла её ровно настолько, чтобы можно было аккуратно протиснуться, и затем бесшумно притворила за собой. Теперь оставалось всего лишь пройти несколько шагов мимо ряда раковин – «умывальную» от «туалетной» отделяла даже не дверь, а лишь не доходящая до потолка стенка. Оттуда-то, из-за стенки, и раздавались странные, чавкающие звуки, но это было бы ничего, если бы внезапно не выдвинулась из-за неё и не дёрнулась несколько раз по полу неестественно вывернутая нога в ярко-красной туфле. Не узнать туфлю Юля не могла – из всех воспитателей только Алёна Владимировна носила каблуки, остальные предпочитали, хоть и не такую красивую, но более удобную обувь.
Тёплая струйка побежала по Юлиной ножке, но девочка этого даже не заметила. Схватившись за дверную ручку, она несколько раз дёрнула, и когда уже казалось, что ничего не получится, дверь поддалась. Не заботясь более о тишине и спящих детях, Юля с всхлипами и подвыванием добежала до своей кроватки, запрыгнула в неё и накрылась с головой одеялом. Сначала всё было тихо, но потом мимо кровати что-то прошелестело, вернулось, остановилось и будто нависло сверху. Юля старалась задержать дыхание как учили в бассейне, но ничего не получилось, и она шумно выдохнула. На удивление, существо не сорвало с девочки одеяло, а, постояв рядом ещё некоторое время, ушелестело восвояси.
Когда Юля проснулась, первой, кого она увидела, была склонившаяся над ней Алёна Владимировна.
