Читать онлайн полностью бесплатно Адальберт Старчевский - Николай Михайлович Карамзин

Николай Михайлович Карамзин

Первая подробная биография H. М. Карамзина, вышедшая в свет в 1849 г. , была написана молодым литератором и начинающим ученым А. В. Старчевским. Основным источником исследования стали, по признанию автора, сами сочинения Карамзина, утверждавшего, что «творец всегда изображается в творении, и часто против своей воли».

Книга издана в 2016 году.

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России» (2012–2018 годы)


Печатается по изданию:

Старчевский А.

Николай Михайлович Карамзин. СПб., 1849

Возвращение к читателю

Николая Михайловича Карамзина еще при жизни называли великим. Успех, признание публики пришли к нему на заре литературной деятельности. Первые же публикации молодого писателя в начале 1790-х годов в издававшемся им «Московском журнале», прежде всего, «Письма русского путешественника», сентименталистские повести «Бедная Лиза» и «Наталья, боярская дочь», стали для читающей России откровением, вызвали восторги и споры, а самого автора выдвинули в центр общественного внимания. Последующее десятилетие российской словесности прошло под звездой Карамзина. «Лиодор», «Остров Борнгольм», «Юлия», «Марфа-посадница или покорение Новагорода», «Рыцарь нашего времени» – эти, а также многочисленные другие произведения в прозе и стихах, выходившие в альманахах «Аглая», «Аониды», в сборнике «Мои безделки», в журнале «Вестник Европы» и отдельными изданиями, жадно читались и перечитывались, горячо обсуждались в обеих столицах и провинции. Карамзин был не просто модным светским писателем, пленявшим публику, особенно дам и молодежь, изысканностью стиля, увлекательными сюжетами и выразительными образами. Он воспитывал нового читателя, приобщал его духу Просвещения, открывал ему новый, почти неисследованный литературой и простирающийся далеко за пределы классического канона мир – мир искренних человеческих чувств, личных переживаний, неординарных вольных мыслей, высказанных языком современности, мир внутренней свободы, ограниченной лишь совестью и долгом. Противник политических революций, видевший залог нравственного прогресса в просвещенном самодержавии, Карамзин сам стал революционером российской словесности. Не случайно ревнители старины так яростно ополчились на него. Тем сильнее возрастала преданность сторонников обновления своему кумиру. По замечанию Ю. М. Лотмана: «Русская литература знала писателей более великих, чем Карамзин, знала более мощные таланты и более жгучие страницы, но по воздействию на читателя своей эпохи Карамзин стоит в первом ряду, по влиянию на культуру времени, в котором он действовал, он выдержит сравнение с любыми, самыми блестящими именами». Добавим, что в числе этих «блистательных имен» золотого века русской литературы – Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Тургенев… Все они так или иначе восприняли творческое наследие автора «Бедной Лизы».

Даже после того как в 1803 году Карамзин неожиданно для читателей прекратил публичную литературную деятельность, о нем не забывали. Его произведения оставались по-прежнему популярны. От Карамзина ждали открытий на новом поприще – официального историографа. Выдающийся историк М. П. Погодин вспоминал, с каким благоговением он, еще гимназист, глазел на своего кумира, случайно встретив его в Оружейной палате Кремля. Выход в 1818 году первых томов «Истории государства Российского» стал подлинной сенсацией не только в культурной, но и общественно-политической жизни страны. По свидетельству А. С. Пушкина «несколько времени ни о чем ином не говорили». Труд Карамзина воспринимался как научный и патриотический подвиг. «Карамзин – это Кутузов двенадцатого года: он спас Россию от нашествия забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в двенадцатом году» – писал позднее П. А. Вяземский, поэт, воспитанник историографа. Общеизвестно высказывание А. С. Пушкина о том, что «Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом». Воздействие карамзинской «Истории» на формирование российского национального самосознания признавали и современники, и потомки. Лучшие русские люди нескольких поколений могли бы сказать и говорили словами Достоевского: «Я возрос на Карамзине». Те же, кто были близки к высшей власти, знали, что историографу доверяли свои мысли и чувства, к его мнению прислушивались император, царствующая семья, государственные мужи, находя в нем образец честности, прямодушия и гражданской ответственности.

Прижизненное общественное почитание Карамзина переросло после его кончины в настоящий культ, поддерживаемый к тому же официальной властью. Покушение на него воспринималось чуть ли не как святотатство и опасное вольнодумство. Любой культ предполагает составление жития объекта поклонения, а рациональное осмысление феномена требует биографического исследования. Идея жизнеописания Карамзина, казалось, витала в воздухе. Ею еще студентом грезил М. П. Погодин. После смерти Карамзина он решил взяться за этот труд, «если не вздумает сам Вяземский». Князь-поэт Петр Андреевич Вяземский действительно собирал материалы для развернутой биографии своего родственника и наставника. Карамзина надолго пережили И. И. Дмитриев, А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, А. И. Тургенев… Кому, как не им, близко знавшим и высоко ценившим великого современника, было подробно и основательно описать его жизнь? Но в печати появлялись лишь отдельные, не претендующие на полноту и научный анализ, статьи и воспоминания. Прошло много лет, прежде чем очевидная и актуальная идея нашла свое скромное воплощение.



Ваши рекомендации