1
Ну и денёк! Рассвет с похмельем, закат с выселением. Логичный конец очередной неудачи и начало новой! Какой черт дернул суку продать квартиру в ноябре? Да и кому такой клоповник нужен?
А мне что прикажете делать? В смирении дрочить по закоулкам? Я вновь лишился дома. Единственный плюс (экономия!) – не заносить за последние два месяца. Свали, да еще заплати: идите нахер с такими запросами!
Где повесть?.. В мусор, непотребные излияния нежности! Ещё стакан на дорожку и можно выходить. Лёд в стакане растаял… Наплевать! Две полосы подряд… Явный перебор. Порошок напролом атакует слизистую. Снова платок в запекшейся крови цвета дерьма, но сейчас не время внимать стоп-сигналам организма.
Взгляд в растерянности скачет между столом, заваленным книгами, проводами, окурками, и шкафом с полугодовалым слоем пыли. Старый диван усеян пеплом. Трахая меня, очередная любовь стряхивала не глядя, ведь я каждой разрешал курить в постели.
Кухню расписал пьяный Макс. Вялая попытка репродуцировать гогеновский почерк. Заблёванная раковина и расколотый унитаз органично дополняют общую картину упадка. Спасибо Трейси Эмин за быт в современном искусстве!
Желтый электрический свет давит на глаза, накапливая раздражение. Проще было бы спотыкаться в потемках, но, к моему сожалению, ситуация требует полной отдачи, волей-неволей приходится вспарывать брюхо эстетическому комфорту.
Я не смог за два месяца вкрутить лампочку в прихожей, и теперь темнота меня пугает, а дверной звонок в любой момент может сообщить о поражении.
Сейчас не самое лучшее время сбрасывать скорость. Выселение дышит в спину. Джойс, ирландский ублюдок, ты где?! Лотофаги сохранили заначку, дай бог им здоровья. Пятнадцать… двадцать пять… не густо, зато все и на месте.
О чём я только думал, заселяясь! Двадцатка за эту дыру – явный перебор. Хотя, возможно, четыре месяца назад обстановка казалась более симпатичной.
Всё происходящее можно списать на мой талант переводить добро в дерьмо. По такому сценарию я спустил учебу, тёплое рабочее место и родительское доверие. Туши свечи! Не время для самоанализа! Пора смазывать лыжи и сваливать. Здесь меня ничего не удержит, разве что взрыв. И пусть жадную тварь разорвет на части, когда она увидит эту инсталляцию.
Озверелая хозяйка будет хлопать свинячьими глазками, отказываясь им верить. После вспыхнет, словно керосин, и сто килограммов понесутся из комнаты в кухню с мокрыми подмышками и слюноотделением. Задыхаясь от возмущения, она выскочит на лестничную площадку, выкурит сигарету и жирным пальцем начнет истерически тыкать в экран телефона. Сделает пятьдесят, может, сто звонков, но… в ответ, кроме хладнокровных длинных гудков, – ничего. Наслаждайся!
Я стал более рассудительным, а значит порошок начал действовать. Поэтому добавлю-ка еще полосу для закрепления эффекта. Главное, не зацикливаться, можно не успеть выкрутить руль при таком заносе. Когда тебя собираются выселять, нельзя останавливаться даже на сигарету. Хозяйке наплевать на твои проблемы. Всё, что она сможет заметить, – это лишь осколки доверия в разбитом унитазе. Три минуты на шнурки, пальто и ещё один стакан. Меня здесь нет и больше не будет.
Осень на последнем дыхании, оставляет мокрую плоть зиме. Город стал менее доступен. Холод вцепился в проспекты, фонари, каналы, насквозь пропитав стены домов. Такое время невозможно игнорировать.
Вот только не начинай! Совесть – жалкий суррогат больной осознанности и не более чем барьер перед самосохранением. Если чистая совесть – это постоянный праздник, то отсутствие ее – это Вудсток на репите.
Я не виноват, я жил как умел! Дайте своевременное предупреждение и не будет следов моего пребывания. Хотя вряд ли… видимо, сейчас таково положение вещей. Видимо, звёзды сложились над моей головой в созвездие «жопа». Я год от года скитаюсь под ним.
Проспект съеживается от натиска атмосферной слизи. Люди с хаотичной траекторией в спешке роняют перчатки и зажигалки. Думаю, каждый втайне помышляет напиться или свалить из холодного плена.
Оно сегодня, как и вчера, сидит возле супермаркета. Там, где утром школьники покупают сигареты, а вечером завсегдатаи собирают на бутылку. Оно, исключение рода человеческого, постоянно восседает здесь на трёх коробках и невнятно вещает в пустоту с картонного трона. Самобытная смесь андрогинности и дереализации. Из увиденного невозможно выделить первичные половые признаки. Оно кутается в красный платок и засаленный пуховик – щемящее зрелище для сочувствующих. Постоянный наблюдатель за магазином завораживает и пугает. Звериные ножки так коротки! Где должны быть колени – начинаются ступни. Какая мразь вывернула их в обратную сторону?!
На дне бумажного стаканчика скорбно покоится несколько пятаков. Я левой рукой, словно ковшом, зачерпнул мелочь в кармане. Совесть всячески намекала на второй шанс, но мне сложно было разглядеть подвох. Только поднес руку к стакану, карлик завизжал: «Нет, нет, нет!» С таким надрывом, будто отнимают нажитое. Казалось, юродивый говнюк хотел плюнуть в расширенный зрачок, а сумел попасть гораздо глубже.
