Глухая марийская деревенька. Так уж повелось, что из года в год именно сюда отправляют оказывать помощь сельчанам в уборке картофеля сотрудников цеха, в котором работал Виктор. Нет здесь ни кафе, ни
развлекательных заведений, в том числе и клуба, да и молодежи тоже нет. Девчонок, ровесниц Виктора, практически не осталось – молодежь вся на учебе в городе.
Только вот, до города рукой подать, а не уедешь никак, автобус лишь по праздникам увозит людей в город рано утром, а вечером привозит их же, но уже с обновками в одежде и слегка навеселе. Пешком идти – далековато. Попуток тоже нет, деревня находится в тупике. Вот и замирает все в этой деревне с наступлением осени. Но это, только, кажется, а на самом деле, деревня продолжает жить. В этом году Виктор на себе прочувствовал это.
Людей, прибывших из города, расселяли поодиночке по домам. Не нашлось ни одного большого дома, способного принять на постой сразу всю группу прибывших из города помощников. Деревенский бригадир привел Виктора к рубленому дому с крашенными голубой краской наличниками окон и громко постучал по стеклу. Стекло звонко задребезжало от ударов, хлопнула дверь, и со двора раздался громкий женский голос:
– Прекрати стучать, стекло разобьешь! Кто там? – сказано было по – марийски.
– Бригадир. Постояльца вот тебе привел. Принимай, – бригадир ответил на русском языке.
За воротами застучала щеколда, дверь со скрипом открылась и в проеме появилась высокая женщина, худая и с длинными ногами. По лицу трудно было определить ее возраст и ко всему, оно было некрасиво. Виктору было все равно, зато женщина, разглядев рост, худобу и обаяние парня, заулыбалась и проговорила по-русски:
– А ты ничего, хорош! Мы с тобой чем-то даже схожи. Вижу, что и тебя бог ростом не обделил, ничего лишнего на теле нет, кроме того, и на мордашку смазлив.
– Ты, этого, того! Смотри, парня-то не обижай, Настасья! – сказал бригадир, услышав ее слова. – Вот дурак я, не сообразил сразу-то. Не того привел тебе, испортишь парня. Надо было постарше мужика тебе подселить. Ну, да ладно! Обидишь, пеняй на себя.
Анастасия сделала строгое лицо:
– Ты что, черт кривой, несешь-то. Да ты знаешь, как мы с парнем дружненько заживем, уезжать ему не захочется от меня.
– Вот, этого-то я пуще всего боюсь. Не дай бог, Ванька к тебе придет, да что-нибудь сделает парню! Сразу милицию вызову! Имей в виду!
Новая хозяйка Виктора ухватила парня за рукав куртки и повела его к высокому крыльцу. Бригадир продолжал стоять у ворот, наблюдая за ними, но Анастасия вернулась к воротам, чтобы закрыть их и запереть. Бригадир успел все же погрозить ей кулаком и прошипеть:
– Смотри у меня, Настасья!
Анастасия провела Виктора в дом, заставила снять обувь на входе и принесла для него тапочки. Обстановка в зале довольно бедненькая, но жить было можно. Главное: чисто и уютно. Время было обеденное, Анастасия спросила:
– Может, пообедаем вместе, да познакомимся, – на что Виктор с удовольствием согласился. С утра, собираясь в командировку, чуть успел чайку глотнуть.
Хозяйка стала накрывать стол, без конца нахваливая себя:
– Ты моей едой не брезгуй, все приготовлено чисто и очень вкусно. Есть будешь – поймешь, разберешься сразу, вру я или правду сказала. На первое у меня уха приготовлена. Не из осетринки, а всего лишь из хека, но получилось вкусно. На второе тоже рыба, но уже запеченная в тесте. Думаю, что тебе понравится. Компоту не будет, но квасу у меня целый жбан, тоже своего приготовления. А для знакомства у меня вот что есть.
Она принесла откуда-то из сеней пол-литровую бутылку, которую вытерла низом фартука и поставила на стол.
– Прямо со льда принесла, холодненькая, видишь какая. Сама гнала, пить даже приятно.
– Да я вроде и не пью, но попробовать можно. Не знаю даже запаха самогона.
– Ну, вот с нее мы и начнем, – она разлила по стопкам хрустальную жидкость и, подав одну из них Виктору, сказала, – на брудершафт пить не станем, а вот чокнуться можно.
– Все-то вы знаете. Даже не похоже, что вы здесь, в глухой деревне всему этикету выучились, – сказал паренек, поднося стопку к носу и пытаясь унюхать запах самогона.
– Я же сказала, что он со льда, холодный значит. Запаха почти нет.
Они чокнулись, Виктор проглотил жидкость и сморщился как печеное яблоко. Анастасия, глядя на его лицо, умирала со смеха. А пареньку вовсе было не до смеха: дыханье перехватило, и в то же время, выпитая самогонка рвалась наружу. Мышцы на животе Виктора судорожно стали сокращаться, но Анастасия быстро налила стакан огуречного рассола и, силом, влила его в рот парню. Сделав несколько глотков, Виктор почувствовал большое облегчение.
– Вот и выпили за знакомство, – стал ворчать он. – Что за пакость такая, чем это ты меня напоила?
– Прости меня. Подровняла я тебя к деревенским мужикам. Те пьют все, что горит. Да еще требуют. А ты, видишь, как болезненно перенес эту выпитую стопку самогона. Еще раз прости.
– Если не секрет, из чего эта штука сделана? – любопытно спросил постоялец.
