От автора
Эта книга, как и три предыдущие1, – в первую очередь о людях. О необычных людях в необычных обстоятельствах. Впрочем, для моих героев необычно как раз то, что о них – офицерах одного из самых закрытых подразделений в России – пишут книги. А суровый быт, изматывающие тренировки, командировки «на войну» и постоянный, осязаемый риск – это обычная работа. Работа, которой они отдают лучшие годы жизни. И которая делает эти годы лучшими.
Я знаю это по себе. Когда-то и у меня была мечта – служить в «Альфе», и я добился своего, попал в подразделение. Каждый, кто оказывается здесь, признается: такого общения и такой дружбы трудно найти в обычной жизни. И дело даже не в профессии. Просто в «Альфу» попадают люди особого сорта. Мужики. Те, с кем не страшно и в разведку, и в бой, и на смерть. Но все мы разные: у каждого свой темперамент, свой характер, свои пристрастия. И свой путь, который он прошел, чтобы попасть в братство «людей А».
Эту книгу я посвятил молодым офицерам, пришедшим в подразделение в разгар чеченских войн и оказавшимся в первых рядах борцов с захлестнувшей Россию волной террора в конце девяностых – начале двухтысячных. Это было нелегкое время, которое ломало одних и закаляло других. Благодаря им – преемникам ветеранов первых наборов – и сохранился дух Группы, ее неписанный кодекс чести, который передается из поколения в поколение.
В этой книге я изменил имена наших сотрудников, и тому есть несколько причин. Во-первых, многие из них и по сей день занимают ответственные посты и являются людьми непубличными. Во-вторых, есть вещи, которыми можно поделиться в дружеской беседе, но упаси бог вынести их за порог! Наконец, некоторые из персонажей стали собирательными, хоть и остались узнаваемы для своих прототипов. Таким образом мой рассказ получился более откровенным и занимательным, но при этом не потерял в документальности, поскольку, хотя всех героев и следует считать вымышленными, все события, напротив, вполне реальны.
ПРОЛОГ
В Госпитале для ветеранов войн № 1 было тихо. Палаты опустели еще накануне, и ночная смена, впервые оставшись без работы, кемарила на постах и в ординаторских. В начале пятого тишину нарушили тяжелые шаги. В коридоре показался человек в камуфляже. Эхо от берцев, отражаясь от стен, билось, как кровь в висках, – тум-тум-тум… Дежурная на посту вздрогнула и проснулась. Военный быстро прошел мимо нее и свернул в туалет.
Холодный свет люминесцентных ламп резко очертил его лицо: зеленые глаза, конопатые щеки, вздернутый нос, узкие губы. На вид парню было около тридцати.
Прикрыв за собой дверь, он опустился на колени, перекрестился и, прикрыв глаза, зашептал слова молитвы. «Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя… Господи, пронеси эту чашу мимо меня. Господи, спаси и сохрани».
Его звали Сергей Шутов. Ему было тридцать два. И он служил в Управлении «А».
Пять минут назад он узнал, что сегодня должен умереть. Возможно, погибнут они все. Но он – первый по расчету в штурмовой группе – почти наверняка.
За годы службы в «Альфе» он привык к близкому присутствию смерти. В Чечне она подстерегала на каждом шагу – в густой зеленке, на пыльной обочине, в заброшенном сарае на окраине села. Он не думал о том, что может погибнуть. В бою об этом думать некогда, а после боя – глупо. Но для себя он твердо решил, что если придется, пойдет до конца. И когда однажды ночью он тащил раненого товарища, а чехи2 рыскали в паре десятков метров от них, он был готов взорвать себя, лишь бы не попасть в плен. Плен хуже смерти. Это он знал наверняка.
Но на этот раз шансов почти не было. Террористы их ждали и готовились к штурму. Поэтому, когда командир, разлив водку по стаканам, со странной улыбкой произнес: «Привет, покойнички!» – он не удивился. И выпил водку как воду. Он вышел из палаты, где они подгоняли экипировку перед штурмом, и пошел по коридору. Ему нужно было побыть одному.
Его лоб лежал на холодном кафеле. От кафеля сильно тянуло хлоркой. В тишине больничного туалета было слышно, как подтекает кран. Вода капала как часы, раз в две секунды. Нарезала время на ровные куски. Накапало, наверное, с полстакана, прежде чем Сергей поднялся, подошел к раковине и затянул кран. Затянул до упора, но капать не перестало. Взялся за второй и тут же осекся: «Нашел время кранами заниматься!» В этот момент он увидел себя в зеркале. Мокрое лицо блестело, опухшие глаза смотрели, не мигая. Пальцы впились в раковину.
Из зеркала на него глядел покойник. И Сергей ему улыбнулся.
Он вытер глаза и лоб рукавом и прикоснулся к карману, где лежала фотография деда.
– Дед, ты меня слышишь? Знаю, что слышишь. Сегодня я постараюсь сделать все как надо. Чтобы тебе не было за меня стыдно. Я не подведу тебя, дедушка. Прости меня, если что не так.
ДЕД
– Сережка, ты кроликов покормил?
– Да, дедушка, покормил. А в клетке, где Машка с крольчатами живет, один крольчонок, серенький такой, выскочил из гнезда, по клетке туда-сюда, меня увидел – испугался, уши прижал – и шасть обратно. Смешной такой.
– Ты туда не лазай пока. Я тебе говорил: мать чужой запах учует – может не принять. Пойди курам насыпь, что тут осталось.
