О фразах-символах
Habent sua fata libelli! [Книги имеют свою судьбу!] Это в одинаковой мере относится и к отдельным фразам, даже словосочетаниям, особенно когда по содержанию они носят программный характер, который в борьбе различных партий превращает их в формулу размежевания сторон, в слово-символ.
Тысячекратно произнесенные, они ни по форме, ни по содержанию никогда не остаются прежними. Проследить за всеми деталями этих изменений побуждает не просто тяга к необычному, но и то, что в эволюции такого рода программных формул также отражаются конкретные временные отрезки культурной истории. Одновременно они убедительно показывают, что в действительной жизни не только индивиды накладывают на нее свой творческий отпечаток, что помимо них существуют некие волевые силы, которые, свободно паря над какой-либо эпохой, заставляют живущих в ней людей следовать за ними, иногда против собственной воли.
Эти волевые силы, присутствие которых скорее чувствуется, чем осознается трезво мыслящим сознанием, шьют себе свое собственное платье – краткие изречения, слова-символы. Редко известно их происхождение, но, будучи однажды произнесенными, они становятся крылатыми, переходя из уст в уста и приобретая значение боевых штандартов в идейных сражениях своего времени.
Каждая сфера духовной жизни имеет такого рода символы, включая и политическую экономию, где речь в первую очередь идет о той языковой формуле, которая, как почти никакая другая в смежных областях, сумела обрести поистине удивительное влияние – это максима laissez faire et laissez passer! [дайте делать и дайте пройти!][2].
Сегодня она уже не обладает прежней волшебной силой. Этот девиз сохранял свое значение до тех пор, пока речь шла о том, чтобы устранить обветшавший экономический порядок и расчистить место для свежих, пробивающихся сквозь землю побегов. Как только задача была решена, максима выполнила свое предназначение. Она была направлена исключительно на отрицание, для созидания она оказалась непригодной. Политические цели, которые теперь поставила перед собой наша общественная жизнь, или, лучше сказать, которые были предписаны ей ходом культурного развития, требуют других максим. Возможно, именно поэтому пришел подходящий момент проследить путь становления этого выражения, которое отныне, видимо, уже целиком и полностью принадлежит прошлому, что по этой причине позволяет рассмотреть его с позиций беспристрастной историографии.
Максима laissez faire et laissez passer
Как часто бывает со словами-символами, происхождение формулы laissez faire et laissez passer неясно. Ее языковое оформление свидетельствует о французских корнях, и в действительности никогда не было сомнений в том, что их необходимо искать во Франции. Различия во мнениях существовали только в отношении конкретного места и времени рождения.
С самого начала необходимо уяснить, что для истории формулы не имеет значения случайное употребление этого словосочетания, поводом для которого могут быть тысячи причин. Ее история начинается только с того момента, когда эта последовательность слов начинает выступать в качестве осознанной максимы для экономической политики страны.
Что известно о ее авторстве
Труды по истории политической экономии наших дней, как и вслед за ними все прочие специальные статьи, с достаточным единодушием называют ее автором коммерсанта, а позднее парижского интенданта торговли Жака Венсана де Гурнэ (1712–1759), которого причисляют к основателям физиократической системы. Якобы он, не будучи сам пишущим теоретиком, во всяком случае согласно имеющимся данным, впервые произнес эту максиму, которая стала центральным пунктом его системы, продолжающей жить в трудах его учеников. Такова традиционная версия, более надежные сведения на этот счет отсутствуют. Примечательно, однако, то, что чем более отдалены от нас по времени исследуемые источники, тем чаще помимо Гурнэ возникает еще одно имя – имя некоего современника Кольбера (1619–1683) Лежандра. Тем самым поле исследования расширяется, и обоснование общепринятого сегодня предположения становится шатким.
Германия
Начнем наше исследование, отталкиваясь от последних данных на этот счет, которые содержатся в историческом введении справочника политической экономии Г. Шёнберга под редакцией Г. фон Шееля. В томе I на с. 66 справочника читаем следующее: «В первую очередь речь при этом (система агрокультуры) идет о желательном освобождении людей, занятых экономической деятельностью, от установившихся ограничений, т. е. о требовании Венсана Гурнэ (коммерсанта, затем финансового чиновника), который не оставил после себя никаких литературных трудов и которого считают одним из основателей физиократической системы, к королю, сформулированном в ставшем знаменитым изречении: laissez faire et laissez passer (свобода труда и торговли)».
