Пролог
За окнами завывала снежная буря. Она своими колючими иголочками студеных ветров пробиралась в надежно укрепленные стены замка. Даже плотная мантия не спасала меня от ощущения, что я медленно превращаюсь в заледеневшую статую. А ведь когда-то давно я и представить не могла, что моим домом станет бескрайний север, в котором царствует зима и лютуют пронзительные ветра, пробирающие до самых костей. Казалось бы, а чего еще ожидать от страны, где лето — лишь дата в календаре
Семь, три, единица… В голове стоял туман, и я не могла сконцентрироваться на том, что нужно начинать готовиться к предстоящему сну. Впервые за долгие годы меня мучила бессонница от нервных потрясений. Словно весь мой привычный мир в очередной раз развалился на осколки, и я не понимала, как собрать его обратно в единое целое. Замерзшие пальцы упрямо скользили по обледенелому стеклу, выводя ничего не значащие цифры. Таким своеобразным методом я пыталась успокоиться, но выходило плохо…
Девять и четыре… Мутное отражение в промерзшем стекле понимающе, немного карикатурно улыбалось, и мне на одно короткое мгновение пришла в голову странная мысль. Я представила, как за спиной у меня появляются плотные, белоснежные, словно искрящийся на горных склонах снег, кожистые крылья, в глазах вспыхивают янтарные искорки, а на бледной коже проступает перламутровая чешуя с мелким узором-ромбиком. Затерянная в снегах, одинокая, но все еще любимая. Та, кому суждено было сгинуть в бездне, но она все же смогла воскреснуть из мертвых.
Два, пять, шесть… Одиночество не было для меня чем-то привычным, до того, как все это началось, мою жизнь нельзя было назвать чудесной. Даже крысы в сточных канавах имели больше прав, чем я. Но все же прошло достаточно много времени и память начала медленно затирать осколки былых воспоминаний о боли, страданиях и ненависти. Казалось, давно смирившись с таким, я опять нашла в себе силы жить. Вот только надолго ли? Каждый новый вздох отзывался удушливым спазмом и страхом того, что я опять останусь одна, никому не нужная замухрышка, чья доля — до скончания веков томиться в бренном теле.
Душа хотела выбраться на свободу, обрести крылья и получить все, о чем я так долго мечтала. И в тот момент, когда сказка стала явью, я сама себе не поверила. Словно у меня открылось второе дыхание и я обрела голос. Такой пронзительный и громкий, что закружилась голова. Я любила и летела вслед за своей мечтой. Но сейчас, когда былые чувства притупились, мне оставалось лишь верить в то, что эта история не закончится трагедией и не разобьется на миллионы крошечных осколков, как случилось с прекрасной скульптурой во дворе.
Проведя в очередной раз пальцем по стеклу, я поняла, что последняя цифра не хочет быть в этом туманном ряду. Восьмерка выходила кривой, линия бесконечности почти заваливалась набок, превращаясь в недоразумение и олицетворяя собой всю мою прошлую жизнь. Бесконечная зима, которой никогда не будет видно конца и края. Моя до смешного долгая жизнь растягивается из-за проклятия одной чешуйчатой твари, которая сама давно сгинула в перепутье истории. Бесконечная игра, в которой не будет победителя, ведь в конечном итоге каждый из нас найдет свою смерть! Не глупо ли?
— Попалась, моя прекрасная нимфа, — чужие руки бесцеремонно забрались под одежду, холодя и без того озябшее тело. — Что ты тут делаешь? Сегодня же великий праздник, а королева моего сердца сидит в одиночестве и грустит.
От его голоса я сразу почувствовала себя лучше, стало чуть легче дышать и мир показался светлее. Стараясь ни о чем не думать, откинула голову на его закованное в доспехи плечо. Неожиданный визитер, которого я не ждала еще несколько лет, а то и десятилетий. Война затягивалась, и этому было одно объяснение. Каждый из противоборствующих хотел получить меня, но выбрала я его… Заглянув в небесно-голубые глаза своего спасителя, я робко улыбнулась. Скорее по привычке, пыталась угодить и льстить, даже если на то не было никаких особых причин.
— Трудно было позабыть столь важную дату, — тихо произнесла я и прижалась еще плотнее к его доспехам, пахнущим кровью и бурей, — слуги мне каждый день о ней напоминали. Великий день богов или насмешка над всей моей жизнью. Но ты вернулся ко мне, и мир наконец-то обрел свою истинную форму. Так что какой подарок хочет мой герой в награду за спасение от тоски и унынья?
— Расскажи, как ты стала пленницей моей семьи! — в сильном и волевом голосе, который привык разноситься над полем брани, неожиданно почудились капризные нотки.
— А кто доказывал мне, что он большой мальчик, — тихо засмеялась, смотря на серое небо. — Додумался просить у бессмертной ведьмы в день своего совершеннолетия столь глупый подарок. Ведь ты же можешь загадать все, что только пожелаешь. Я могу творить чудеса, да такие, что многим и не снились.
— Расскажи, — такой же упрямый баран, как и его отец.
Устроившись поудобней в чужих объятьях, я прикрыла янтарные глаза и постаралась не думать о том, чем все это может мне аукнуться. Мне было не нужно видеть глазами, я давно научилась слышать сердца людей. Движения, которые казались доведенными до совершенства на полях сражений, на моем теле были робкими и беззащитными. Он боялся, но в то же время желал. Мои пальцы дернулись, привычно сплетая из пустоты паутину чар, наполняя невидимые нити силой. Такое нехитрое заклятие, а истоки воображения оживали и разворачивали перед зрителем дивную картину совершенно другого мира.
