– Если бы тебе тогда удалось соблазнить наследного принца Корнейта, мы бы сейчас не оказались в такой ситуации.
Я закрываю глаза, пытаясь унять пробегающую по спине дрожь. Слова брата подобны хлестким пощечинам. Они слетают с его губ так небрежно, будто он рассуждает о погоде или фасоне его туники. Однако горькие невысказанные эмоции, стоящие за этими словами, заставляют вздрагивать и жалеть, что у меня нет возможности каким-то образом зарыться в подушки моего сиденья и просто исчезнуть.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть глаза и посмотреть на сидящего напротив Теодра. Он выглядит крайне эффектно в отороченном мехом дорожном плаще и шляпе с пером, занимающей слишком много места в нашем маленьком экипаже. На его коленях покоится декоративный меч, рукоять которого украшена драгоценными камнями – под стать поясу. Шесть массивных колец, достаточно больших, чтобы налезть на его облаченные в бархатные перчатки пальцы, сверкают при каждом движении его рук. Сейчас он полирует одно из них, дуя на ограненный камень и вытирая его о рукав.
– Знаешь, война – это такой ужас, – говорит он так, будто подобная мысль никогда бы сама не пришла мне в голову. – Обычный мужчина больше не может следить за своим хозяйством, потому что он должен бросить все и идти воевать. Урожай портится, и тогда женщинам приходится выполнять всю грязную работу. И в каких же уродин они превращаются! Скелеты с ввалившимися глазами и костлявыми бедрами. От одного их вида просто выворачивает желудок. Вон они еле идут со своими плугами и косами, а за ними тащится орава их маленьких отродий в лохмотьях. Совсем никакого уважения к королю и стране.
Он поднимает на меня взгляд, его темные глаза сверкают в полумраке кареты.
– Союз с Корнейтом мог все исправить. Их кавалерия заставила бы наших врагов пуститься наутек! Но вместо этого чертовы фейри ползают по всей сельской местности, устраивают набеги, сжигают посевы, крадут скот, и все это забавы ради. Поэтому люди с плачем приходят к воротам отца, голосят, причитая и демонстрируя своих голодающих детей, как будто он может что-то сделать, кроме как отправить еще больше народа на поле боя.
И это твоя вина.
Он этого не говорит. Ему и не надо. Я и без того чувствую обвинение, сквозящее в каждом его слове, жесте, взгляде. Я чувствую его так отчетливо, что почти начинаю в это верить.
Моя вина.
Сожженные посевы. Люди, потерявшие свой дом. Голодающие дети.
Моя вина.
Я должна была справиться лучше. Я должна была быть лучше. Когда принц Орсан Корнейтский начал за мной ухаживать, я должна была улыбаться, флиртовать и кокетничать. Мне не следовало тихо сидеть в сторонке, прятаться в самых темных углах помещения, стремясь найти место, где свет, шум, смех и колоссальное давление общества не прорвали бы всю мою защиту и не заставили бы меня задыхаться от боли. Я должна была задвинуть эту боль в самые дальние уголки своего сознания – в конце концов, она ведь существует лишь у меня в голове, не так ли? – и притвориться, что все в порядке. Притвориться той, кем я должна была быть, кем мне суждено было быть как старшей дочери короля Гаварии.
Но я не смогла.
И даже так принц Орсан готов был жениться на мне. Переговоры между его королевством и моим шли полным ходом, почти достигнув кульминации. Пусть даже я не была той невестой, о которой он всегда мечтал. Пусть даже каждый раз, когда он смотрел на меня, я не чувствовала ничего, кроме разочарования и покорности, плещущихся во взгляде его проницательных карих глаз. Однако как наследный принц, он понимал всю ценность нашего союза. Он понимал насколько мудрым было решение объединить силы Корнейта и Гаварии против угрозы вторжения фейри. К тому же нельзя не учесть мое солидное приданое. Да, в свете этих соблазнов он был готов смириться с чем угодно. Кроме того, что я сделала, когда он попытался поцеловать меня в саду.
О боги! Я снова закрываю глаза, пытаясь не вспоминать тот ужасный момент. Мы прогуливались при лунном свете, со стороны являя собой идеальную картину влюбленной пары, если не обращать внимания на то, как тщательно я соблюдала дистанцию в добрых три фута между нами. Он был довольно красив в расшитой серебром тунике, его светлые волосы были зачесаны назад, а украшенный драгоценными камнями обруч обрамлял лоб. На мне было романтичное платье нежно-розового цвета с открытыми плечами, волосы украшал жемчуг. Вслед нам звучала музыка, исполняемая скрытыми за цветочной завесой музыкантами. Намереваясь сделать какое-нибудь замечание по поводу их игры, я повернулась к принцу. К моему величайшему удивлению, Орсан сделал два быстрых шага, схватил меня за плечи, до боли сжав пальцами оголенную кожу, и притянул к себе. Его губы впились в мои. Это было слишком внезапно. Все, что он тогда чувствовал, нахлынуло на меня волной разочарования, решимости, страха, гнева, смущения и ощущения неадекватности происходящего. Все и сразу. Эти чувства обрушились на меня в одном болезненном столкновении губ, зубов, языка. Мое тело отреагировало мгновенно. И меня вырвало. Прямо на его роскошную тунику.
