Бескрайнее ромашковое поле, легкий ветерок обволакивал, дарил свежесть. Тянуло присесть, взять в руки нежный цветок, вдохнуть грудью головокружительные ароматы цветочного луга.
Но нельзя.
Внутри натянутой пружиной, готовой вот-вот взорваться, притаился страх.
Я нервно оглянулась на безмятежно ровное одеяло белых лепестков.
Откуда? Откуда взялось тревожное предчувствие надвигающейся беды? Оно сдавливало грудь, мешая дышать.
Я не знала.
И я шла, босыми ступнями ощущая прохладу утренней росы. Я шла все быстрее, с каждой секундой ускоряя шаг. Словно кто-то ждал меня, и, если я не успею, случится страшное. Не выдержав, побежала, в груди быстро-быстро стучало сердце, в висках давило, но я и не думала сдерживать порывы тела.
Резко остановилась. Среди белоснежных цветов взгляд выхватил что-то неестественное, странное, то, чего быть здесь не должно. Я подошла ближе, наклонилась, взяла в руки небольшой кусок ткани. При ближайшем рассмотрении оказалось, что я держала в руках фату, на которой безобразной кляксой расползалось ярко-красное пятно. Кровь.
В ужасе откинула страшную находку.
Открыла глаза. Секунду спустя пронзительно завизжал будильник, заставив меня подпрыгнуть на месте.
Через час, после ледяного душа и двух кружек кофе, я вышла в завораживающую красоту осеннего города, до которой, впрочем, мне не было никакого дела.
Эти сны, они преследовали меня почти год. Подруги посмеивались, говоря, что пора завести парня, и тогда, по их мнению, кровавая невеста перестанет являться мне во сне. Она и не являлась. Я видела только предметы одеяния: фату, детали разорванного платья, туфли. Но никогда обладательницу всех этих вещей.
Родителям я бы в жизни не призналась в своих ночных кошмарах, в памяти были живы эпизоды моих визитов к мозгоправам. Тогда, в тринадцать лет, доктора списали все на гормональные изменения в организме и посоветовали не читать на ночь ужастики. Я и не читала. Мне хватало тех, что выдавало мне мое подсознание по ночам.
Сейчас, когда мне восемнадцать, признаваться, что меня вновь стали преследовать незнакомые люди во сне, значило бы прописать себе путевку в психиатрическую больницу. Поэтому я старалась справляться сама. Удавалось плохо. С каждым разом сны становились все реальнее. Говорят, что во сне человек не может чувствовать боли или не может осознавать, что находится во сне. Я бы поспорила. На себе испытав все прелести ощущения, когда не можешь выбраться из кошмарного сновидения, на себе испытав чувство, когда из-под твоих ног выбивают стул, а на шее – толстая веревка. И хруст. Я вздрогнула, вспомнив, что после этого еще целую минуту не просыпалась.
Может, из-за всего этого я выбрала профессию психолога. Я училась первый год, и пока ничего для себя полезного не узнала, но, надеялась, что все впереди.
На лекциях седовласого импозантного Георгия Васильевича было интересно всегда. В предвкушении новой увлекательной беседы с профессором студенты расселись в аудитории. Я заняла свое место прямо напротив стола преподавателя.
– Сегодня тема нашего занятия – эмоции, – проговорил Георгий Васильевич, враз затихшие студенты сосредоточились только на нем. Чего не отнять у этого невысокого щуплого человека, так это умение владеть вниманием слушателей. – Известно, что эмоции оставляют след, они взаимодействуют с объектом, причем одновременно с тем, кто данную эмоцию выработал и выпустил из себя, и с тем, на кого она была направлена. Итак, – он провел по нам взглядом, – кто мне ответит, какая эмоция самая сильная?
– Гнев! – уверенно выкрикнул Слава, подмигнув мне. Я отвела взгляд. Мне не нравился этот вечно лезший впереди всех нахальный парень.
– Подумайте еще, – ответил преподаватель, вперив в меня внимательный взгляд.
– Страх, – я не спрашивала, утверждала, уверенная в своем ответе.
– Правильно, Анастасия, – он довольно кивнул. – Страх! Самая сильная эмоция, появившись, она не спешит уходить. Знает ли кто-нибудь, как можно избавиться от нее?
– Перестать бояться!
– Драпать от опасности!
– Разозлиться!
Профессор поморщился от глупых несуразных выкриков, студенты сразу замолчали.
– Прошу выйти ко мне тех, кто выдвинул гипотезы, – неожиданно проговорил он.
Перед нами в ряд выстроились трое парней. Слава был среди них.
– А готовы ли вы доказать свои предположения? – Георгий Васильевич задумчиво наклонил голову. – Сможете ли на практике подтвердить свои слова?
Парни почти синхронно пожали плечами.
– Останьтесь после лекции, у меня будет к вам предложение, – заинтриговал профессор.
После окончания занятия я выходила из кабинета последней, стараясь замедлять шаг, как могла, надеясь, что меня тоже пригласят остаться.
– Анастасия, – я обрадованно улыбнулась, – не хотите ли составить нам компанию?
Пожилой мужчина встал, скрестил на груди руки. Четыре пары глаз с нетерпением уставились на любимого всеми преподавателя. Он улыбнулся в ответ.
– Вы знаете, я пишу книгу о паранормальном, – проговорил он, мы кивнули, об этом знали все, – точнее, конечно, об опровержении паранормального, – уточнил он. – Так вот, мне часто приходят приглашения посетить «проклятые» места, посмотреть на «сверхъестественное». Часто на поверку оказывается, что ничего особенного там нет. У страха глаза велики, – произнес он народную мудрость. – Но буквально вчера мне поступило предложение, от которого я не смог отказаться. В одной из деревень вот уже который год видят призрака – молодую женщину в свадебном наряде. Появляется призрак, по утверждению позвонившего мне, раз в год. Тридцать первого октября.
