Нас называют неуязвимыми. Вернее, мы сами себя так называем, потому что уязвимых людей больше в мире нет.
Как это началось? Никто толком и не понял. Сначала люди. Животные. Затем дома и машины. Остались только мы, неуязвимые. Люди, не умершие в первую же секунду со всем остальным миром. Мы выжили семьями, благодаря наследственному гену, доставшемуся нам от предков. Если выжили родители, то где бы ни находился их ребенок, он тоже жив. Если, конечно, не погиб в начавшихся стычках между сформировавшимися в этой новой для всех реальности группировками.
Выжившие примыкали к таким же счастливчикам и отправлялись на поиски своих родственников. Мы пересекали большие расстояния, убивали, борясь за свою жизнь, плакали от счастья, встретив родных, и двигались дальше.
У нас была цель. Существует город для выживших. Построенный теми, кто знал. Именно туда мы и шли, с рюкзаками за плечами и оружием в карманах, в город, где мы сможем наконецто остановиться и обрести новый дом, в город, который положит начало новому миру – миру неуязвимых.
− Костик, давай быстрее, − крикнула я из своей комнаты, проверяя все ли нужные учебники забросила в рюкзак.
В ответ услышала погромче включенный звук мультика на компьютере.
− Доедай творог и одевайся. Одежда на твоей кровати, − зашла я в комнату брата.
− А мама уже звонила?
− Нет, дружок. Мама занята. Но она обещала забрать тебя из садика.
− Хочу поговорить с мамой! Она всегда желает мне доброго утра! – закапризничал Костик.
− Ну хорошо, давай попробуем ей позвонить.
Я набрала мамин номер, но гудков не было. Странно. Обычно, находясь на суточном дежурстве, она всегда звонила утром, контролировала, чтобы мы встали, и я одела младшего брата как надо. Может что-то с моим телефоном? Ведь и будильник, установленный на нем, сегодня не прозвонил. Из-за чего я проспала и теперь поторапливала Костю.
− Почему она не отвечает?
− Наверное у мамы сложная операция.
− Больной, которому нужна помощь?
− Да, ты же знаешь, что наша мама помогает проводить операции.
− А сейчас, пожалуйста надевай кроссовки. Нам пора.
Я спешно застегивала молнию своей любимой кожаной курточки, понимая, что если мы сейчас же не выйдем из дома, я опоздаю на лекцию по химии профессора Бутковского. А профессор был очень строг к опаздывающим студентам.
Лифт не реагировал на вызов, пришлось спускаться пешком с седьмого этажа.
− Смотри, дверь открыта! − обрадовался Костик, который пока не дотягивался до кнопки выхода из подъездной двери.
− А давай, кто быстрее добежит до ворот садика, тот вечером получает леденец? – решила я простимулировать брата на пробежку, так как через пятнадцать минут мне необходимо было стоять на автобусной остановке.
− Ура! Леденец! – сработал мой подкуп.
Детский садик находится буквально за углом нашего дома. Но чтобы оказаться у центрального входа, надо обогнуть все здание. Мы буквально за минуту добежали до ворот.
− Привет, Вика! – закричал Костя, подошедшей одновременно с нами девочке из его группы.
– А я обогнал сестру и выиграл леденец, − стал хвастаться он.
− А мы с папой опоздали, потому что у меня сегодня день рождения, и мама долго делала мне красивую прическу.
− Сколько тебе исполнилось лет? – проявила я вежливость.
− Шесть, – заулыбалась девочка.
− А мне еще пять! – радостно сообщил Костик.
− Странно, − удивился папа Вики, − куда подевался охранник?
− Главное он оставил дверь открытой, − нетерпеливо толкнула я калитку и потянула Костика к корпусу его группы.
А вот дверь в корпус оказалась закрыта. Я жала на кнопку вызова, но звонок не срабатывал.
− Давайте, я попробую, − оттеснил меня отец Вики и сильно застучал по двери.
− Ничего не понимаю. Мы же не перепутали день, сегодня ведь не выходной? – не то меня, не то сам себя спросил он.
− Сегодня вторник, − все больше нервничала я, представляя какую отработку придумает мне профессор за опоздание в институт.
− Камилла, а почему на кухне никто не разговаривает? – заметил Костик.
И действительно. Кухня располагалась на первом этаже. Повариха всегда приоткрывала окно и утром все, спешащие в детский сад, слышали ее перебранку с поставщиками или няньками, в зависимости от того, кто попадался ей под руку.
− А, вот сейчас нам все Ирина Марковна объяснит! − обрадовался отец Вики, увидев приближающуюся к нам от соседнего корпуса воспитательницу из другой группы.
Ирина Марковна держала за руки двух четырехлетних близнецов, мальчика и девочку. Всегда улыбчивая и приветливая женщина сейчас выглядела растерянной. На нас она посмотрела как-то затравленно.
− Ирина Марковна, не можем в здание попасть, − кажется не замечал мужчина напряженного состояния воспитательницы.
Ирина Марковна своим ключом открыла дверь.
Нам не сразу удалось попасть в холл, так как дверь что-то подпирало изнутри.
− Папа, смотри! Дядя охранник лежит на полу.
Я выглянула из-за широкой спины Викиного родителя. Молодой, с трогательными конопушками на лице, охранник распластался прямо у входной двери и был явно мертв.
В двадцать один год, учась на четвертом курсе медицинского вуза, мне уже не составляло труда с первого взгляда безошибочно определять – умер пациент или ему еще можно помочь.
