Главное начать. И начав, увидеть, как уже не только автор создаёт своё произведение, но и оно само формирует себя, вытаскивая из глубин авторской памяти обрывки событий, мыслей и вопросов. И все они растворяются в созданном так, что и не разглядеть посторонним людям того, что кроется за каждой строкой, аккордом и мазком кисти…
Так не развернуть ли нам все сюжеты вспять? И пойдут они в наше прошлое, вскрывая всё на своём пути. И даже приснопамятные сожжённые мосты восстанут из пепла. Зачем? Зачем восстанавливать в иллюзорном мире то, что было сознательно разрушено в мире реальном? И куда уведёт нас иллюзия наших же собственных творений?
Она поведёт нас в тот мир, в котором нет наших слабостей. Нет их лишь потому, что ими мы наделили весь этот мир, и слабости наши стали нормой. Наконец-то мы придумали способ борьбы с нормой, разрушая её собственной слабостью и ленью.
К чему всё это? И как далеко могут завести рассуждения, которые нельзя ни подкрепить фактами, ни опровергнуть, ведь относятся они все к несуществующему в мире материального? А к тому все эти рассуждения, что текст рождается в процессе письма. И если объективный автор из плоти и крови вполне реален и конкретен, то субъективный автор – процесс письма – бессознателен и призрачен. Но только его участие и делает любой текст выстраданным, эмоциональным, и проникающим в суть жизни. И только эта тень, которая возможно важнее автора, её отбрасывающего, дарит радость творчества.
Так творцы мы или ремесленники, собирающие бездушный механизм? В поисках ответа – оглянитесь на тень Творца, вдохнувшего в вас жизнь.
Дорога лечит. Дорога убирает пыль сиюминутной толчеи. Дорога освобождает, позволяя и принуждая выбирать постоянно. Она мобилизует и укрепляет. Есть здесь и сейчас, и завтра будет совершенно иным, но став настоящим, заставит действовать быстро и довольствоваться малым, тем самым породив будущее без накопления ненужного хлама. В тебе живёт кочевник, как бы его ни травили, в глубине твоего существа он не сдаётся, и не умирает.
Чтобы идти, нужны ноги. И в тот момент, когда они подкашиваются, дорога обрывается. И больше не лечит. И ты ешь самого себя, изнурённый не столько болью, сколько клеткой, из которой не позволяет вырваться болезнь. Болезнь физическая или боль духовная – что хуже?
Чтобы идти по дороге, нужен разум. Заковав его в клетку, отбивают само желание идти, уничтожают любовь и тягу к дороге. Но сковав ноги, превращают человека в зверя в клетке. В клетке, прутья которой нельзя разорвать. Их нет, но и возможности идти, также нет. Боль физическая ломает твой образ жизни. А за этим приходит уничтожение твоего психологического мира. Тобою созданного убежища, в котором есть гавани и домики в глухих местах, о существовании которых известно только тебе, и в которых ты находишь успокоение и спасение. Именно там ты отдыхаешь в пути. В пути, который является сутью реальности, её плетением.
И вот пути нет, нет возможности идти по нему, и самой способности двигаться. И как бы ни пугали тебя пустотой разума, психологическим надломом – всё это игры, в которые ты можешь играть. С пустым разумом живут и никогда не поздно его наполнить, хотя вряд ли это сделает тот, кто не стремился к познанию изначально. Психологические удары могут сломать, но если их выдержал, то уже не сломают. А как выйти из под ударов, которые наносит тело?
Поможет ли здесь сознание? Вера? Разум? Да. Если хватит сил и способностей их использовать. Иначе именно слабость тела приведёт к слабости духа и его окончательному крушению. А за этим порогом тупик. Ноги больше не пойдут по дороге, главной дороге, дающей так много возможностей выбирать.
Хот-дог для многих стал символом фастфуда и американского влияния. Символом массовой культуры запада. Но все лозунги не стоят ничего. Ценны только дела. Ценен образ жизни. Семья. Уважение и принципы. Интересы и чувства, эмоции. И конечно же, мелочи, из которых состоит жизнь и которые и создают эмоции сегодня и эмоции дня вчерашнего, в памяти.
Хот-дог, как и многое, что пришло к нам в конце 80-х, стало такой мелочью для детей 90-х. Не стоит говорить громких слов о «символах свободы». Смешно это, также как и развенчивать все символы, имитировавшие свободу. Но не будем об этом. Лучше – вспомним…
Мой город встречал меня серыми девятиэтажками, их дворами, магазинами и школами. Постсоветский пейзаж, который всегда находит место среди лидеров уныния. Но в детстве этого не понимаешь. Не понимаешь, потому что ещё не задумываешься и не проводишь параллели между этой серостью и серостью жизни. И потому, что тяга к поиску ещё не знает границ и не даёт покоя. И вот за пределами заводского района открывается мир, по сути такой же серый, но для ребёнка самый яркий! Его улицы, шумные толпы людей, рынки и вокзалы, мосты и дворы, контрастирующие со всем этим шумом.
Выход в город. Без родителей. Ход навстречу Солнцу! И там, возле вокзала, стоял этот ларёк с хот-догами. Почему именно он так врезался в память? Ведь была масса другого, те же шумные рынки и дорога, практически всегда одна и та же, но, тем не менее, приносившая удовольствие сама по себе. Ларёк стал отличным дополнением к остальным столь же бытовым образам. Стоял он один, в окружении высоких зданий. И казались те хот-доги чем-то очень вкусным. Нет, я не голодал, я был сыт и одет. Но, тем не менее, хотелось в будущем, взрослом будущем, есть их больше и больше. И верилось, что так и будет. Один из образов сытости в глазах ребёнка.
