Наше время (2,5 месяца до СВМА)
Ирина
Откинувшись на спинку заднего сидения такси, с волнением ожидаю возвращения в дом бабушки и дедушки. Пять лет пролетели почти незаметно, и в то же время насыщенно и ярко. Я успела с папой побывать и в Европе, и в Канаде, и в Китае. Каждое место пребывания отпечаталось в памяти и оставило неизгладимый след в душе.
Разные менталитеты, языки, нравы и устои. Нет, я прежняя девчонка из России, вот только научилась смотреть на жизнь с разных сторон, а ещё поняла, что нельзя упускать момента. Нужно жить!
В Лондоне на первых порах пришлось трудно. Ещё бы, мой английский был груб и неотёсан. Не скажу, что кто-то меня попрекал акцентом или смеялся, когда допускала речевые ошибки, но остро ощущала разницу в произношении и подаче. Поэтому жадно глотала, учила, и вскоре заметила, что стала более раскрепощённой и общительной. Нашла единомышленников по научной жизни. Повезло. Разработки так понравились комиссии, что меня приняли в колледж без экзаменов и почти не глядели на итоговый бал, который вместе с рекомендациями прислали из школы. Схватили с руками и ногами, лишь бы продолжала работать над задумкой у них. Гранты выделялись регулярно. Группа мальчишек и девчонок с идентичными увлечениями подобралась быстро.
Я не знала проблем и полностью погрузилась в исследования. Только изредка душа рвалась на родину, и тогда я брала в руки доску или велик и шла на поиски тех острых ощущений, которые могли бы хоть как-то приглушить тоску по дому.
Как оказалось, найти любителей данных видов спора в большом европейском городе легче некуда. Поэтому и здесь преуспела. Вот только школа обучения оказалась другой. На улице, как правило, не появлялись профессионалы, у них были свои клубы, оборудованные площадки. Одну из таких и нашла. Купила членский билет и стала посещать, пока на меня не положил глаз один парнишка. Хенри Джоунс. Милый, худощавый, весёлый обаяшка с белоснежной улыбкой и неунывающим характером. Помогал советами, таскал на вечеринки, знакомил с интересными людьми. Он умел и любил дружить – с открытой душой и огромным сердцем. Подсадил на новый вид увлечения – ведение блога. Помогал, модерировал. Дружба завязалась крепкая, а вот отношения не получились. После первого же поцелуя поняла, что это не принц моих грёз. Хотя какое-то время себя заставляла с парнем гулять. Мне нравилась его компания. Пусть нет волнующих душу эмоций, зато есть теплота и покой. С ним я всегда улыбалась. Знала чего ожидать, могла положиться, довериться. И он согласился... на платонические отношения. Мы продолжали встречаться, а я упорно отрицала, что в памяти слишком ярко осел поцелуй Игната, из-за которого теперь все мальчишки казались обычными и не более чем милыми.
Когда через два года отец объявил, что должен ехать в Канаду, расстроилась. Мне нравилась жизнь в Лондоне, да и перспективы были грандиозными. Несколько раз взвешивала все за и против, ведь папа оставлял выбор за мной — остаться здесь или ехать с ним. Но в итоге решила, что не осяду в Лондоне. Жизнь – движение, а я хотела жить!
Начинать всё сначала?
Не боялась, поэтому с воодушевлением переехала в Канаду.
Как бы плохо ни относились к россиянам в связи с последними мировыми событиями, ко мне и отцу не выказывали неуважения и с радостью принимали везде. Ещё бы, папа приехал ознакомить других микробиологов со своей запатентованной разработкой. Да, это было непатриотично, делиться довольно интересной находкой, но отец больше стремился к яркому открытию, и понимал, что только с помощью других может перейти на новый уровень. Его не пугало, что могли украсть идею, новые задумки и часть экспериментов, больше всего на свете мечтал сделать доступным простому народу то, над чем упорно работал эти годы.
Мои проекты были куда скромнее, но, тем не менее, для моего возраста — интересно и значимо. Как и для многих университетов и институтов. И если в Лондоне уже подала документы в самые значимые учебные заведения, то в Канаду отправила портфолио в Ууниверситет «Трент».
Меня приняли...
Ребята тут были разнотипные, и что немного напрягало — универ разделялся на сословия. Я так и не поняла, к кому относилась, да и не особо над этим задумывалась. Выживать училась со времен школы, поэтому точно знала, как бы дело ни пошло -— я выстою.
Вошла в аудиторию, всем объявили, что новенькая и это было всё… Никто не пытался со мной познакомиться ближе, втереться в доверие или попытаться спровоцировать на ссору.
Зато после того как преподаватель по микробиологии увидел мою работу и этапы исследований, сразу же завертелась лабораторная жизнь. Андерс Джонс был крайне удивлён, что девушка смогла так далеко продвинуться в столь кропотливом проекте. Нашёл несколько ребят в помощь, и группа очень дружно и слаженно продолжила исследования.
Немногим позже стала понимать: часть сокурсников надо мной откровенно потешалась — ботаничка и т. п. Красотки давились ядом, а парни... ну после нескольких отказов самым важным личностям универа пустили слушок, мол, лесбиянка. Что ж, это тоже стойко пережила, даже пришлось повоевать за собственное тело с другими представительницами женского пола, кого возбудила мысль, что я их ориентации. Мнение народа разделилось, а вскоре, затухло, за неимением каких-либо новых сплетен и грязных подробностей о моей личной жизни.
