Рукопись Дугаржапа Жапхандаева «Повесть о моём детстве» я перевёл с бурятского языка и издал в 1999 году под названием «Алханай – Шамбала моей души». Каждое поколение по-новому будет знакомиться с главами этой удивительной книги новелл о жизни на Восточной Окраине России в первой половине XX века. Ведь сегодня Алханай стал Шамбалой души всех забайкальцев.
За свою жизнь я написал 4 книги об Алханае, в издании которых принимал непосредственное участие, а зачастую и сам был издателем. Конечно, большинство последующих изданий во многом будут опираться и заимствовать факты и сюжеты из этих книг. Думаю, что я и авторы бурятских текстов будем только приветствовать такую деятельность, в надежде, что наши последователи не забудут в этих случаях и наш скромный вклад в общее дело просвещения на Восточной Окраине России.
Предисловие к изданию 1999 года
(В издании на русском и английском языках)
В этой книге вы найдете исчезнувший мир наших предков – отголоски далеких мелодий, забытые обряды и традиции, цивилизацию бурят первой половины двадцатого века. Да, они были действительно детьми природы, они родились и ушли вместе с веком. Это был уникальный мир бескорыстия и подлинной человеческой совести, по которому будем тосковать все мы, люди, шагнувшие в третье тысячелетие. Что нас ждет впереди? Мы уже не определяем сами свою национальную суть, оторвались от природы, обычаев и традиций, утрачиваем язык. Не зная своего, никогда не узнать чужого…
Около двадцати лет я был знаком с Дугаржапом Жапхандаевым, человеком величайшей скромности и удивительного бескорыстия. Именно в силу этих человеческих качеств при жизни он не издал ни одной книги, ибо органически не был способен ко лжи и лицемерию. Сегодняшнее издание его книги не случайность, а закономерность, предопределенная свыше.
Он – автор и герой этой книги. Обычно писатели создают в своих произведениях мир литературных героев. Дугаржап Жапхандаев запечатлел в словах и подарил нам – мир реальных людей, мир наших предков, Шамбалу своей души, но читая эту книгу, каждому из нас придется открывать свою Шамбалу, свою неизвестную цивилизацию.
©Дугаржап Жапхандаев, бурятский текст. 1977 год.
©Виктор Балдоржиев, перевод на русский язык. 1999 год.
Первое издание: Чита, Поиск, 1999. 184 c. ISBN 5-93119-017-1
Я родился и жил в бескорыстном мире детей природы и века.
Помню… Алханай… Мне три или четыре года, дверь юрты закрывают, но сейчас она распахнута. В юрте никого нет. Обрадованный, спрыгиваю с кровати, спешу к двери, на волю, перелезаю через порог и бегу по влажной траве. Неожиданно слышу голос мамы:
– Куда побежал! Там ручей, опасно.
Мама догоняет меня, высоко поднимает на руки и прижимает к себе. Как далеко видно с высоты! В голубом тумане купаются горы и тайга, видны юрты, коровы и овцы, недалеко кузница папы. Когда я убегаю, папа тоже берет меня на руки и несет обратно…
В юрте мама дает мне блестящий замок и много позванивающих ключей в связке, на которые я давно зарился.
– На, играй и сиди дома! – говорит она, потом пододвигает ко мне деревянную чашку с молоком и длинный ломтик хлеба. Ключи к замку не подходят, увлекшись игрой, я молчу. Приходит папа.
– Дома его уже не удержать, недавно он бегал в кустарниках за конем, еле нашли. Не одевать же на него снова колокольчик, – ворчит мама.
Папа молчаливо поддакивает и не спеша пьет чай. Наигравшись, я снова заскучал. Принимаюсь за еду. Жую хлеб и берусь за чашку. Молоко бежит по подбородку и стекает на грудь. Мама подбегает ко мне и вытирает пальцем белые струйки.
– И когда ты избавишься от этого, – приговаривает она, дергая за квадратный кожаный слюнявчик, накрепко пришитый к моей рубашке…
Помню… Алханай… Загдачей… Я взрослею с каждым днем. Однажды моя сестра Жалма-абгай отпросилась у мамы пойти вместе с подружкой на старое стойбище Онхошо. Я затаился в ожидании, но девочки незаметно вышли из юрты и заспешили. О, как я умею притворяться! С ревом и плачем, спотыкаясь и падая, я побежал за ними, пока мама не крикнула девочкам:
– Возьмите его за руку, ладно, пусть идет с вами!
Долго мы брели, утопая в травах и цветах. Наконец добрались до Онхошо. Как здесь хорошо! Старый развалившийся балаган из бересты, огромные кучи навоза, черные квадраты спрессованного аргала. А какие запахи! Всюду валяются сине-белые скотские лодыжки, увесистые бабки, россыпи мелких белых камней. Лодыжки, конечно, стали быками, белые камушки – овцами, а торчащие бабки – пастухами. Девочки играют, а я смотрю, завороженный. Как мы далеко ушли от дома! Ошеломленный, оглядываюсь и, сорвавшись с места, начинаю носиться по старому стойбищу, поднимая вихри пыли…
Помню… Теплая летняя ночь. Что это у самого горизонта, огромное и черное, подпирает мерцающее звездами небо? Барун-ундэр или медная гора Мадага? Любая из них опасна! Там могут быть и волки, и черти. Страшно! Папа несет меня в темноте на закорках, крепко зажмурив глаза, прижимаюсь одним ухом к спине папы. Тепло. Земля гудит. «Ууй! Кто это догоняет нас?» – вздрагиваю я и оглядываюсь. Никого нет. Где-то далеко, чуть ли не у подножия Саган-Шулута, лает собака. Там наверняка бродят волки! А может быть на чье-нибудь стойбище прокрались воры или разбойники? Слышат ли сейчас собачий лай мои друзья Жамьян-Дэби, Цыден-Еши или Жигмит-Сынгэ? В жуткой ночи медленно испаряются утробные и страшные звуки, звон медных литавр. Это лама отгонял злых духов… Мы идем в темноте мимо огромных сосен и берез, сквозь дрему мне кажется, что я покачиваюсь на качелях в нашей стайке.
