– Нет, ну кто бы мог себе представить? Четыре контракта за какие-то пару часов! – Мсье Коприсс и господин Эм вышли из казино на центральной площади и закурили. – Я чувствую себя полным сил и азарта! Думаю, к полуночи мы сможем заключить не менее десятка сделок!
– Ранее вы сторонились этого заведения. – Эм смотрел на своего друга с легкой ухмылкой. – Помнится, вы говорили что-то про упадок морали в лицах прихожан этого храма алчности и нежелание иметь дела с теми, у кого из всех желаний – разбогатеть без какого-либо усердия.
– А давайте мы будем думать обо мне плохо по очереди? Я был первым и уже успел подумать, поэтому извольте оставить свои едкие замечания при себе. Тем более что и вы не настаивали на обратном.
– Как будет вам угодно, мой друг. Еще зайдем на пару коктейлей? – Но ответить мсье не успел, так как их окликнул голос молодого парня за спиной.
– Друзья! – Юноша, с кем мсье буквально час назад заключил сделку на предоставление удачи, встал напротив и также закурил. – Большое спасибо вам, что пришли ко мне в такое сложное время! Вы не поверите! Я не только смог отыграться, но и планирую приумножить свой капитал!
– Простите, что? – Коприсс закашлял не то от новости, не то от дыма, попавшего, как говорят, «не в то горло». – Что вы хотите сделать?
– Я поставил огромную сумму на лотерею, результат которой огласят ровно в полночь! Все, что выиграл и принес! С моей-то удачей этой ночью я точно сорву джекпот!
Парень сиял от возбуждения и восторга, но лица его новых друзей скорее передавали ошеломление и предчувствие чего-то неприятного.
– Прошу заметить, Дмитрий, – начал мсье, – что наша с вами сделка распространялась лишь на отыгрыш проигранного за вечер. Вы же помните?
– Конечно-конечно! – Юноша уже почти докурил. – Но ведь удача на моей стороне! Верно?
– Безусловно. – Коприсс улыбнулся, но в глазах было лишь сожаление. – Впрочем, нам уже давно пора вон (Коприсс немного замялся и неуверенно указал рукой в направлении ближайшей остановки автобуса) туда, как раз там будет наш автобус, как раз нам туда и надо уже сейчас! Всего доброго!
– До скорой встречи! – бросил парень уходящим силуэтам и поспешил вернуться в казино.
– Мы уже уходим? – спросил Эм, когда они пересекли дорогу по направлению к остановке.
– Да-да. Я притомился. Устал. Не хочу больше работать. Да и ночь на дворе.
– Не хотите увидеть его разочарование?
Мсье остановился, обернулся, чтобы рассмотреть казино еще раз, и перевел взгляд на коллегу.
– Жизненный опыт, мой дорогой Эм, – процесс долгий; он может быть весьма болезненным, и лишние свидетели тут ни к чему. И да, не хочу.
– Может, тогда такси?
– Нет! Там будет сидеть водитель, который может случайно сообщить нам о том, что давно хочет отпуск или открыть свое дело. А оно нам надо – заключать новый контракт перед самым сном? Тем более что автобус идет прямо мимо нашего дома и мы уже почти дошли до остановки.
Несмотря на то что был уже поздний вечер и прошли уже две недели сентября, погода была вполне себе сносной и даже теплой. Мсье Коприсс и господин Эм, одетые по погоде, сидели и ожидали свой автобус, нисколько не чувствуя дискомфорта. Коприсс, как и полагается человеку с собственным представлением о стиле и моде, имел на ногах коричневые туфли с круглыми носами, зеленые носки и легкие брюки чуть светлее цвета обуви. Темно-зеленая рубашка, жилет, запонки, украшенные рубинами, красный шелковый галстук и черное осеннее шерстяное пальто завершали его образ. Господин Эм же, наоборот, как и всегда, не позволял себе никаких цветов, кроме как черного и белого: черные туфли-лодочки с отполированными носками, аккуратные зауженные черные джинсы, белая рубашка и черный тонкий галстук, а сверху – обычная осенняя черная кожаная куртка.
– Вы о чем-то задумались? – господин Эм протянул сигарету другу.
– Нет, – мсье закурил, – да. Не знаю. Наверное, все же да, задумался.
– Из-за того паренька в казино?
– Да. – Мсье посмотрел на друга. – Но я не могу понять – отчего? Я был разгорячен, настроен на новые рекорды, сделки, ставки, как говорится: «Выпускайте меня, тренер!» – И Коприсс сделал пару неловких движений, напоминающих джебы в боксе. – А тут выходит он, говорит, что снова сделал ставку, и моего боевого настроя как не бывало. Какое мне до него дело? В конце концов, это все его выбор.
– Не забывайте, – Эм встал со скамейки остановки и выглянул в сторону шоссе, откуда должен был приехать их автобус, – вы все еще тоже человек. Вам должно быть свойственно сопереживание близким.
– Нет, это точно не сопереживание! Это что-то другое. Я разозлился на него за его же выбор. Даже, если угодно, возненавидел! И в то же время я разозлился отчего-то и на себя. За то, что не могу его отговорить. Или за то, что я должен был что-то сделать, но никак не мог придумать – что.
– Думаете, что люди испортились окончательно?
– Испортились?! – Мсье посмотрел на своего друга так, как будто он сообщил что-то, не имеющее соприкосновений со здравым смыслом. – Они что, молоко, что ли? Нет, люди не портятся.
