Вытянуть ладони слепоты,
чувствуя: обманчиво пусты,
отпуская мост на середину
синевы – не Индия, не Крым,
на меня удар её открыт,
выгнулся всей далью невредимой,
но не через Керчь и смерть, и пот
пара детских варежек вразлёт
улетает, пущена из лука,
крыльями спеша обнять и смять
высоту, пернатую, как мать,
и не уронить её безруко.
От одной и до другой руки
через темноту и васильки —
сколько темноты и Василиска —
по струне, бегущей в три ручья,
человечьи радости змея
в землю и луну – ни взять, ни выспать —
поспевают волны лечь и речь
врачевать, потворствовать, беречь,
если не распробовать иначе
моря одинокий топкий смысл —
ты с какого края ни возьмись,
юбка горизонта бурю тащит.
Переправа, кто тебя ни ждёт,
вывернута задом наперёд,
адом налицо из лабиринта
рук и ног, узлов, сердец, голов,
узок путь, подёргаешь – готов
выбираться всей дорогой длинной.
Тесен мир осыпался с горы,
светел мир синеет и горит.
