Самолёты надоели. Да и боится Вера их, хоть никому и не признаётся в этой глупой своей фобии. Всё равно летать ещё и летать. Но тут выпало съездить в командировку до областного городка, не на самолёте же, когда ходу по железке… всего ничего.
Она всегда металась: между страхом высоты и стойким неприятием поездок по «жеде». И мужественно выбирала первое. Слишком хорошо помнила: вагоны грязные, пассажиры пьяные. Но тут решилась. Конечно же купе, желательно класса люкс. Неожиданно, прямо перед кассой, передумала: ностальгировать, так по полной. Случайно или нет, а может в награду за прошлые страдания, ей достался плацкартный вагон высшей категории: сияющий пластик, чисто, от слова стерильно… да ладно, стерильно, от слова почти, и приводные механизмы в «удобствах» сенсорные. Неожиданно, конечно, но приятно.
Пассажиров почти не было, во всяком случае напротив пока никто не сидел и глаза не мозолил. Следом за ней, правда, зашли молодые люди, парень и девчушка, сразу же плюхнулись на боковую, напялили наушники, сплелись ручками и стали влюблённо созерцать друг друга. На верхней полке тоже спал некто тихий, было ещё слишком рано.
Поезд давно тронулся и даже набрал скорость, и, от нечего делать, Вера стала смотреть в окно. Ничего особенного: снаружи шли картинки поздней осени, серой, пасмурной, холодной. Низкие тучи словно решили задавить Землю. Сплошным комком сбившейся утренней ваты повисли над поверхностью Земли, и было видно, что им очень трудно удерживаться на этой небольшой, но всё же высоте.
Ей, вдруг, стало тяжело, почти как этим тучам, от того, что она не могла ничем им помочь. А может… что-то можно предпринять? Ну, что ж… Серые Сущности Воздуха! Да, конечно! Хотя… серые они только в непогоду, а ещё они призрачно-мерцающие, – стала проявлять картинку Вера, – а в солнечные дни прозрачные, невидимые. Сейчас она их видит, а главное, понимает законы их существования. Один из таких законов, умение правильно распределиться по бескрайнему небу, оказаться вовремя там, где оно особенно низко провисает над Землёй. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Небо… упало, свалилось на Землю, ведь это – Конец Света!
«Ну вот, „Корнет отвязался“, – притормозила себя Вера и отвела взгляд от окна: – А здорово получается, – тут же себя и похвалила. – Хочется чаю… сходить за кипятком?»
Когда-то она обожала пить чай в вагоне…
Перед её мысленным взором тут же возникли видения её юности, когда она, беззаботная и смешливая, едет в грязном, с острым «дорожным» запахом вагоне, но других не бывает, и этот хорош. Ездит она каждые две недели из своего любимого Новосибирска, где учится в «меде», в маленький городок на Томи, домой к маме с папой.
К ней частенько подсаживается кто-нибудь из мужчин постарше, из тех, кому так скучно, что решаются развлечься общением с милой, очень юной девушкой с огромными, как небо и наивными, как юность, васильковыми глазами. Сначала она доверчиво и серьёзно отвечает на все вопросы, предлагаемые ей нечаянным попутчиком, потом увлекается и, уже без наводящих, выкладывает про свою жизнь всё, как на духу. И к концу поездки, не остаётся ничего, что ещё могло бы остаться про себя.
Мужчина глядит на неё особенным образом, у него блестят глаза.
Она громко смеётся, а все её секреты уже давно стали достоянием всего купе, а заодно и полвагона!
Взрослые женщины, едущие в этом же купе, с затаённой улыбкой отводят глаза. Пусть отводят, к ним же не проявляют интерес.
Однажды её даже замуж позвали прямо в вагоне. Дальневосточник какой-то. Обещал вызвать к себе, на Дальний Восток, как домой приедет. А ведь он написал тогда письмо… но она уже остыла.
А однажды подсел военный, в погонах такой. Быстро разговорил, ручку ей гладил, трогал за подбородок и, вдруг, поскучнел, умолк на полуслове, встал и ушёл в своё купе. Тогда она на боковой ехала. До конца пути не могла повернуть голову в сторону соседей, смотрела прямо перед собой, так неудобно было и… стыдно.
Теперь у неё оскомина на общение в поездах. Даже если соседи вполне себе приличные и, от нечего делать или по природной доброжелательности, пытаются наладить с ней короткий дорожный контакт, чаще всего её односложные, предельно вежливые ответы замораживают все их попытки в зародыше.
Вера пила чай, но не из вагонного стакана с подстаканником, свой в дорогу взяла, пластиковый, с крышечкой. И заварка: любимый её, вечный Ахмат. Могла бы и потерпеть, ехать не так уж и долго, но ностальгировать, так по полной.
Чай согрел, притушил возникшее раздражение и обиду непонятно на что, и, от нечего делать, она снова стала разглядывать, уже не без интереса, осеннее небо за окном.
За то время, пока она ходила за кипятком, доставала из дорожной сумки чайные пакетики и тюбики с сахаром, всё это растворяла в кружке и дожидалась, пока чай настоится, Серые Сущности Воздуха успели не мало. По команде главного, а таковой был, как все они, призрачно-мерцающий, неправильно-округлой, формы, только побольше, и по контуру лучше очерчен, с множеством крепких и цепких, типа кошачьих, коготков, чтобы при необходимости цеплять облака и тащить их в нужное место, стали резво подтыкать облачное одеяло по всему небесному горизонту и равновесно расставлять Сущности Облачные на бесконечно-огромном мольберте неба.
