Мягкая тёмно-серая земля то и дело поднималась в воздух столбами пыли от попадавших в неё пуль, осколков и многочисленных гильз, что сыпались из стреляющих автоматов.
То и дело где-то раздавались взрывы, короткие очереди и громогласные команды военных, вперемешку с матерщиной, что проскальзывала в речи. Сами солдаты суетились, перебегая из одного конца траншеи в другой, занимая оборону на новых огневых точках.
Учения были в самом разгаре.
Стояло позднее лето. Солнце уже не так сильно припекало, а сегодня так и вообще скрылось где-то за плотными серыми облаками, от чего на полигоне даже стало немного прохладно. Впрочем, бойцам, державшим эту линию обороны, было особо не до погоды. Уже почти двадцать минут они старательно отбивали атаки условного противника, что представлял из себя специальные движущиеся мишени, по которым и вёлся огонь из всех подручных орудий.
Совсем скоро к ним должна прибыть помощь. Прибыть оттуда, откуда её меньше всего ждёт враг… пусть даже условный…
Тем временем, неподалёку от места «схватки» слышались шумы реактивных двигателей.
Где-то высоко в небе над полигоном летело два военных самолёта. В принципе, они ничем особо не отличались от простых пассажирских: такие же белые и с иллюминаторами, такие же широкие крылья. Лишь массивные чёрные стволы пулемётов в хвостовой части выдавали в них боевые машины.
Внутри одного из самолётов находились три боевые машины на гусеницах – верные лошадки десантных войск.
В другой же стальной птице, ожидая заветного часа прыжка, сидело сто с лишним десантников. Каждый из них прижимал к себе запасной парашют, а вместе с ним и своё оружие, что висело на шее. В солдатских глазах не было страха. Скорее волнение, ибо каждый прыжок с неба – невероятная ответственность и, в то же время, – невероятная свобода, что всегда приводила каждого из них в неописуемый восторг. Среди сотен мужских лиц трудно было найти какие-то существенные отличия. Все казались одинаковыми. Лишь кое-какие мелкие детали выдавали в ком-то из них уже матёрого старшину, прапорщика или офицера, а в ком-то ещё молодого и неопытного бойца.
И всё же, среди суровых и серьёзных насупленных мужских лиц, часть из которых начинала покрываться лёгкой щетиной, выделялось одно маленькое гладкое личико. Казалось, будто это сидит подросток, каким-то образом затесавшийся в ряды воинов-десантников. Но нет. Это была девушка.
Девушка-парашютист – уже явление не частое. А уж если она ещё и в таком серьёзном роде войск – вообще редкость.
Её трудно было рассмотреть. Камуфлированный десантный шлем скрывал почти всю голову, кроме маленького миловидного личика с голубыми глазами, в которых, казалось, отражалась вся суть её профессии и становилось как будто понятно, почему она выбрала именно такую работу.
В какой-то момент в грузовом отсеке загорелся жёлтый плафон и прозвучал короткий сигнал сирены.
– Приготовиться! – скомандовал один из офицеров, и все десантники, как один, поднялись со своих мест, повернувшись к открывающемуся грузовому люку. Каждый из них принялся поправлять парашют впереди стоящему.
До прыжка оставались считанные секунды.
Все бойцы напряглись. В первые мгновения свободного падения всем страшно. Лишь потом состояние стабилизируется, а мозг начинает нормально соображать.
Загорелся зелёный плафон. Сирена начала протяжно звучать.
– Пошёл! – скомандовал выпускающий офицер и открыл створку заграждения.
Один за одним десантники шагали в синюю бездну. Кто-то шёл молча. Кто-то кричал родимую, знакомую всем, фразу:
– За ВДВ!
Самолёт опустошался быстро, а под ним уже виднелись «одуванчики» – белые купола открывшихся парашютов.
Для Светланы это был уже восьмой прыжок. Она не чувствовала страха. Лишь сердце слегка ёкнуло, когда ступни её берцев отделились от рампы1, а тело почувствовало свободу падения.
Парашют открылся, как и положено, спустя три секунды.
Скорость снизилась, позволяя девушке лишний раз оглядеть немноголюдные красоты облачного неба. Как же оно ей нравилось! Будь её воля, она бы осталась здесь жить, но, увы, крыльями наделена для этого не была, а потому всякий новый прыжок был для Светланы мгновениями неописуемого восторга.
Вскоре показалась земля.
Родная и, в то же время, такая унылая серая земля, устланная белыми куполами парашютов, от которых отбегали бойцы, спешившие к траншее – на выручку, оборонявшимся ребятам.
Девушка уже приготовилась приземлиться. Её ноги коснулись земли и тут… то ли споткнулась, то ли как-то не так свела ступни… она свалилась навзничь. В это же мгновение острая боль пронзила спину. Светлана невольно вскрикнула. В глазах начало темнеть, а в ушах глухо отдалось:
– У нас раненый!..
Сознание помутнело, дыхание участилось, и девушка отключилась, успев подумать, что, в последние два дня ей что-то не везёт…
***
Утренняя прохлада и приятный запах росы навивали на всех тех немногих людей, что были на улице в такую рань, атмосферу нового дня. Солнце уже практически полностью взошло, однако, его тепла всё ещё было мало, а потому в тенях зданий пока что оставалось прохладно и промозгло…
С угрюмыми и не выспавшимися лицами немногочисленные прохожие семенили по своим делам. В основном, конечно, на работу. В пятницу, да ещё и летом – это было особенно тяжело…
