Инга Невская вышла из подъезда в насупленное октябрьское утро. Царапая крыши, над городом ползли чугунные тучи, а ветер всерьез дрался с прохожими. Но какое значение имеет погода для человека, который здоров и уверен в себе? Инга запахнула плащ и решительно перешагнула через лужу. Она занимала одну из ведущих должностей в преуспевающем турагентстве, имела двухкомнатную квартиру и прочные отношения с мужчиной, который вот-вот должен был сделать ей предложение. Инге казалось, что свою судьбу она сжимает в кулаке не менее крепко, чем ручку кожаного портфеля.
Она носила очки с простыми стеклами – это помогало ей держать дистанцию между собой и остальным миром. Заодно очки скрывали веснушки, которые густо усыпали ее щеки. Веснушки не вписывались в образ деловой женщины, поэтому их приходилось прятать. Темно-рыжие волосы, если дать им волю, глупо завивались на концах, поэтому Инга ежедневно укладывала их при помощи жесткой щетки.
Ей нравилось, как она выглядит. Ей нравилось то, чем она занимается. Она всего добилась сама, и никто не мог запретить ей гордиться достигнутым.
Сейчас она достанет пропуск, втиснется в лифт, выйдет на третьем этаже, минует курилку, затем разлапистую фигню в кадке, которая вечно цепляет клиенток за чулки, толкнет дверь с табличкой «Круиз» и окажется на своем рабочем месте – там, где все отлажено и работает, как часы.
Она вошла в приемную, расстегивая на ходу плащ. Однако вместо прелестной Зоиной мордашки из-за стойки высунулась зареванная физиономия со вспухшими рыбьими губами. Инга с трудом узнала бухгалтершу Аделаиду Викторовну.
– А-а-ах! – горестно сказала та, и слезы фонтанчиками брызнули из ее отекших глаз на рассыпанные бумаги.
Инге показалось, будто пол под ее ногами накренился, словно палуба терпящего бедствие корабля.
– В чем дело? – надтреснутым голосом спросила она, адресуясь к Аделаидиной голове.
Голова ничего не ответила, только беззвучно открыла и закрыла рот.
– Что случилось? – громко крикнула Инга, повернувшись к плотно закрытым дверям, которые показались ей неожиданно мрачными и зловещими.
В ответ на ее вопль одна из створок распахнулась, и ей навстречу метнулась Зоя с вытаращенными глазами. Большие манжеты на ее модной блузке горестно повисли, напоминая длинные рукава Пьеро.
– Босс умер! – выпалила она и, схватив Ингу за руки, сильно встряхнула. – Погиб. Еще в пятницу. И нас разгоняют. Всех – к чертовой матери!
Инга зачем-то застегнула плащ до самого горла и опустилась на стул. Внутри у нее стало пусто и холодно. Даже завтрак из двух яиц и тоста с сыром, плотно наполнявший желудок, мгновенно переварился. Четверть часа назад ей и в голову не могло прийти, что ее пошлют к чертовой матери.
– Говорят, он ехал на огромной скорости и слетел с дороги. Врезался в дерево, – захлебывалась ужасом Зоя. Остальные сотрудники, которых втянуло в приемную, словно магнитом, смотрели кто на пол, кто в окно. – Машина – всмятку, потом пожар – и все. – Она понизила голос до шепота:
– От Шефа остались одни зубы. По ним его и опознали – в стоматологической клинике хранились панорамные снимки. Жена все надеялась – вдруг это не он. Но против зубов разве попрешь? Да еще против перстня. Помнишь, он его на мизинце носил?
Глеб Сергеевич Артонкин был стоящим начальником. Правда, в последнее время стал проявлять к Инге повышенное внимание, но она считала, что это так – ерунда, флирт, даже приятно. И вот его больше нет, а агентство собираются ликвидировать.
Конечно, просто так взять и закрыть фирму невозможно. Предварительно предстоит решить массу организационных вопросов.
Сейчас приедет Нонна Аркадьевна, – шепотом сказала Зоя, – и сообщит, что мы будем делать… Инга вспомнила длинную женщину, которая ходила, слегка наклонившись вперед, и оттого была похожа на прут. Несмотря на румяное лицо, в душе ее раз и навсегда установилась минусовая температура, отчего в глазах стоял лед. Время от времени она появлялась в агентстве у мужа, но редко удостаивала сотрудников своим вниманием. Поэтому Инга не знала, легко ли будет найти с ней общий язык.
Спустя четверть часа вдова Глеба Артонкина размашистым шагом вошла в комнату. В своем скрипучем черном пальто она была похожа на комиссара, явившегося в дом врага народа. И выражение лица у нее было соответствующее – жесткое и вдохновенное. Вслед за ней втиснулся красивый мужчина с двумя узкими залысинами и крепкой улыбкой. Глаза, запонки и ботинки вопили о том, что он состоятелен. Вероятно, он явился сюда, чтобы придать Нонне хоть какой-то вес. Возле двери застыл его телохранитель – человек размером с телефонную будку. В дверцу будки были вставлены два невыразительных глаза.
– Рада, что все собрались, – сказала Нонна Артонкина низким голосом. – Попытаемся спасти наш тонущий корабль. Мне потребуется ваша помощь. – Она оглядела всех сотрудников по очереди, после чего повернулась к Инге и неожиданно добавила:
– А вы уволены.
Люди зароптали, поэтому вдова повысила голос:
– Вы не получите выходного пособия и не будете допущены к управлению агентством. Вам и так достался слишком жирный кусок. Я ясно выражаюсь?
