Всего несколько глотков и чувства начали притупляться, оставляя за собой странное послевкусие невнятности и бессилия. Помутнение сознания заставило занервничать, но лишь внутри, где-то глубоко. По-другому сопротивления оказать уже не было сил, ноги стремительно становились ватными, стакан с содержимым, что она выпила, с глухим звоном упал на пол. Холодные капли отскочили на обувь, неприятно задев кожу. Уже и не вспомнить, какой напиток был там, хотя это не имеет значения.
– Что ты сделал? – тревожно спросила она.
– То, что должен был.
Чужие руки коснулись талии, медленно поднимаясь выше, затем стремительно меняя курс на противоположный. Они жадно изучали ее тело. Большой палец руки прошелся по губам, ненадолго задержавшись на них. Идеальная светлая гладкая кожа и мелкие родинки на ней. Дыхание совсем близко и только для него. Ее глаза потерянно смотрели, надеясь получить объяснение происходящему. Она прекрасна и теперь точно никуда не уйдет. Черное платье идеально сидело на утонченной фигуре, открывая длинные стройные ноги, на которые засматривался каждый.
Ей стало еще хуже. Картинка раздваивалась, а звуки превратились в эхо. Что-то не то. Пришлось поймать ее ослабленное тело и уложить на диван. Он склонился над ней, перекрывая и так тусклый свет, однако в ее глазах все еще отражался блеск лампы. Нет, больше нельзя тянуть, иначе можно все испортить. Она должна быть здесь, в сознании.
Он слишком крепко схватил ее лицо, может, даже до синяков, не позволяя отвернуться, и поцеловал. Настойчиво, страстно. Ему показалось, что в первую долю секунды она даже ответила на это, но потом губы начали сопротивляться. Возможно, раньше в его голове этот момент выглядел по-другому, но сейчас – вынужденная мера, потому что от нее больше не чувствуется взаимности.
– С ума сошел?! Не трогай меня!
– Тише.
– Нет! Убери руки!
Разговаривать у нее не было сил, но чтобы увернуться от него, нашлись. Неужели он настолько противен ей? Разве это справедливо?
– Прошу, не отталкивай меня.
– Я не хочу, отстань!
Она не слушала и продолжала сопротивляться, хоть и очень слабо. Все, надоело.
– Замолчи!
Как это обычно бывает? Люди слишком поздно начинают ценить свою жизнь и то, что имеют. В молодом возрасте и вовсе принимают все как должное, считают, что все вокруг им обязаны. Их так редко интересует, что о них думают посторонние, да и с друзьями не всегда вежливы, часто заносчивы. «Молодежь», – говорят взрослые, скептически оборачиваясь на шумную, безбашенную толпу, проходящую мимо них.
Они чувствуют себя такими самостоятельными, родители для них явно не авторитет. Авторитет тот, кто круче, у кого больше подписчиков, модная одежда, кого любят и кем восхищаются остальные. Авторитет тот, кто так прямолинейно и нагло может высказать свое мнение и поставить слабого на место. Такие часто знают себе цену. Еще бы! Все наблюдают за ними, открыв рот, едва не пуская слюни. Высокие, накаченные парни-футболисты, разъезжающие на папочкиных тачках, и стройные красотки, часто разодетые не к месту, будто забыли, что пришли на учебу, а не в какой-нибудь клуб. Им важнее продемонстрировать на себе новую кофточку или туфли из последней коллекции.
На переменах их было слышно ото всюду, ведь они не стеснялись ни-че-го. Для них нет запретных тем и уж тем более смущения. Складывалось впечатление, что им вообще никто не указ. Но было все же несколько преподавателей, способных хотя бы на время пары разогнать и заставить слушаться эту кучку зазнаек. Нет, несмотря на всю их «крутость», мало кто захотел бы связываться с ними.
В длинном светлом коридоре возле студенческих шкафчиков то и дело слышалась болтовня вперемешку со сплетнями и руганью. Жизнь кипела у каждого здесь присутствующего.
– … И что она сказала?
– Да как всегда, строит из себя недотрогу. Но мы же знаем, что они делали с Кевином после той вечеринки. Я доберусь до нее, – Брайан и Пол обсуждали очередной план по уламыванию красоток из параллельной группы. Да, не всегда им везет с первого раза, но они этого так не оставят. Эти парни добиваются своих целей, иногда даже не самыми чистыми методами.
– Элизабет! – София догнала подругу. – Ну как ты после вчерашнего? Жива?
Элизабет поморщила нос, всей своей мимикой показывая, что живого в ней сейчас намного меньше, чем мертвого после вчерашней бурной тусовки.
– Даже не спрашивай…
– Оу, это заметно.
– А тебе, смотрю, не так паршиво.
– Да, в последние пару часов я больше не пила. Видимо, правильно сделала, – София была рада тому, что не выглядит так «помято», как все остальные ее друзья. Вчера, конечно, было чертовски весело, но и о завтрашнем дне нельзя забывать. Тем более, если на учебу с утра.
– Ты просто не хочешь повторять ошибок прошлого, – Элизабет подколола девушку старым приколом, о котором до сих пор вспоминают участники той ночи. Да, пить еще надо уметь правильно.
– Лиз! Только не начинай! – умоляюще взглянула на нее миниатюрная белокурая подруга. Она заправила накрученный локон за ухо и заговорщически осмотрелась по сторонам. – Кстати, ты уже знаешь?
