– Наконец-то, добралась, – немолодая, аккуратно одетая женщина замерла перед дверью с надписью «Следователь».
Всё происходило как в страшном сне. Ее единственному, любимому сыну Кирюше грозит срок за наркотики и ограбление какой-то старушки. Адвокат, к которому Лилию Николаевну направил следователь, с порога заявил, что нужны деньги. Вот так.
Она вышла из отделения милиции, повернула налево, к метро. Ветреное весеннее утро еще не закончилось. Можно проехать две остановки на трамвае, но сейчас лучше пройтись пешком, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.
Лиля погрузилась в черно-коричневый беспросветный кошмар Освенцима, в который она попала в детстве. Окрики охранников и рычание овчарок. Бесконечные ночи на вонючих нарах. Память хранит всё, до мельчайших подробностей. Номер узника на руке жжет до сих пор.
Последние слова матери, когда их насильно разлучали, были такие: «Запомни, Лиля, ты крещеная, к р е щ е н а я, никому об этом не говори, запомни». Отдельно, в уголке сознания хранятся теплые довоенные воспоминания. Дом в деревне. Мама, веселые старшие братья, речка…
Девочка находилась в том бараке, откуда исход был один – газовая камера. Но вдруг лагерь наполнился возбужденным шумом. Пришло освобождение – дверь барака открылась, все оказались на свободе.
Прифронтовой госпиталь. Восстановление после дистрофии. Тихо и сытно. Божественные запах и вкус американской тушенки. Давали по целой банке в день – настоящее счастье!
Потом детский дом в Минске.
И вот хрупкая, наивная блондинка с огромными голубыми глазами поступила учиться в Ленинградский педагогический институт. Дефектологическое отделение. Ура! Теперь можно думать о будущем.
А с прошлым разобрались просто.
– Ты, милочка, не пиши в автобиографии, что была в фашистском плену, то есть в концлагере. Начнут проверять, могут признать изменницей Родины, отчислят из института… знаешь… они же не понимают, что ты попала туда крошкой и не по своей воле. И вообще никому не говори об этом, сейчас время такое. Пиши просто, что из детдома. Ты молодец, я вижу, отличница.
Этот совет дала секретарь приемной комиссии, строго одетая женщина с постаревшим лицом и с темными кругами вокруг глаз. «Блокадница, – подумала Лиля. – И курит, папиросы на столе».
Учиться было трудно, но интересно. По выходным ходили с девчонками на какой-нибудь концерт, в музей или в театр. Лиля получала повышенную стипендию, денег хватало.
Потом появился Игорь. Студент университета, будущий геофизик. Невысокого роста, под стать Лиле, возрастом постарше. Чемпион по вольной борьбе. Крепкий как скала. Общительный и веселый. Он приходил под окна общежития и громко пел «серенады». Лиля, красная от стыда, мчалась к нему.
Обзаводиться семьей было негде. Игорь на заработанные в экспедициях деньги построил кооперативную квартиру. Сыграли молодежную свадьбу.
В геологических экспедициях муж проводил по полгода и больше. Каждый день, в любую погоду, с геофизическим оборудованием проходил он по тайге десятки километров. «…Он ушел на разведку в тайгу…» – это про Игоря. Ночевки в палатке, еда с костра…
Романтика прошла. Остались будни. В экспедиции рабочими набирали людей, которых называли бичи. Это были, как правило, бывшие уголовники. Там часто пьянствовали, вместе – и рабочие, и геологи – как всегда в таких коллективах и в таких условиях. Дисциплину иногда приходилось обеспечивать кулаками. Игорь это умел.
Во время отпуска – походы в пещеры.
У геологического факультета база для проведения полевой практики находилась рядом с Саблинскими пещерами. Игорь их хорошо изучил. К нему присоединились еще несколько человек. Потом образовался Ленинградский клуб спелеологов.
Лиля вспомнила, как целую неделю Игорь ходил по квартире с гитарой и что-то напевал себе под нос.
– Послушай, Лилька, какую песню я сочинил.
– Давай, Игорёша, что ты насочинял?
– Вот, слушай, – Игорь запел. – Не уговаривай и не зови, все уговоры здесь бесполезны! Только тот с нами пойдет, кто услышит голос бездны…
– Хорошая песня, молодец. Только ты в эту бездну не провались, пожалуйста. Может, это голос подземной сирены, она хочет тебя утащить. А уговаривать тебя бесполезно, я знаю.
– Не провалюсь, за меня не беспокойся. Знаешь, это не передать словами – какая оглушающая тишина в пещере, какая ослепляющая темнота! Все чувства обостряются, становишься единым целым с этим пространством. Поверь, без этого невозможно жить.
– Какой же ты у меня лирик…
Игорь уезжал в экспедиции, в походы, а Лиля оставалась дома. Работала, ждала. Создавала в квартире абсолютный порядок и уют. Ждать – участь жен путешественников, моряков, геологов. «И матерей заключенных тоже», – вдруг подумала Лиля и вздрогнула от этой мысли.
Кирилл родился, когда Лиле было уже за тридцать.
Сейчас она пыталась понять – как и почему Кирилл пристрастился к наркотикам? Она же всегда была рядом с сыном. Домашний ребенок, немного замкнутый. Учился неважно. Учителя говорили, что он ленится, может соврать. Лиля этого не замечала, слухам не верила. Когда закончил школу, устроила его в техникум. В армию не взяли из-за плоскостопия.
