Сотни раз слышала она это выражение: «Не судите, и не судимы будете», но чем чаще задумывалась над ним, тем меньше понимала его истинный смысл. Эти два слова путали ее. Судить и осуждать, быть ли судимым самому? Подсудимый мог и не стать осужденным.
Все ее размышления касались фактического правосудия и людей, что волею судьбы или по своей воле надели судейскую мантию.
Присяга, которую дает судья, вступая в должность, выстроена в интересах государства и издаваемых им законов.
Легко ли служить государству и закону? Непросто. Как это совпадает с судом высшим, честью и нравственностью?
Судья, как человек, наделенный правом решать судьбу другого человека, должен обладать высокой степенью ответственности, как перед законом, обществом, так и перед человеком. Он должен пользоваться не только знаниями, но и большим жизненным опытом, обладать теми качествами, которые позволили ему стать распорядителем чужой жизни.
А как же сострадание и милосердие к падшей душе?
Уповать на слепую Фемиду – значит быть бездушным и внутренне слепым самому. Только ли факты, улики и аргументы должны лежать на чаше ее весов?
Да, судья – не Бог, который все видит и знает, но быть немного священником – значит чувствовать и сочувствовать.
Судья, постановивший несправедливый приговор, сродни палачу. Он обрекает невиновного на муки и страдания. Адвокат, как ангел-хранитель, не может этого допустить. Правда, бытует мнение, что и ангела-хранителя у человека два, белый и черный.
Рената бежала в юридическую консультацию. По графику у нее дежурство. Только открыла дверь, как услышала:
– Слава богу! А я хотела вам звонить, – выдохнула с облегчением Светочка. Секретарша пребывала в полном переполохе, а такое с ней бывало редко. Щеки у нее горели, а глаза блестели. Нельзя было не догадаться, что-то случилось.
– У нас ЧП. Вадик ногу сломал, сидит в травмпункте и не факт, что с гипсом успеет в судебное заседание. Сергей Сергеевич в Москве, у Наташи больничный, а Сема в арбитраже. Только вы сможете его заменить. Сегодня прения сторон и приговор, всего на полдня, – выпалила Светочка, пристально глядя на застывшее лицо Ренаты.
Непонимание и несогласие выражали ее эмоции и даже тихо возмущались.
– Я так не могу, – наконец заговорила она. – Я не знаю материалов дела, да и что я скажу в защиту? Нет, надо найти другой выход.
– Вадик сказал, судья дело не отложит, а мы потеряем клиента. Вызовет дежурного адвоката по 51-й статье, а тот уговорит подсудимого отказаться от его услуг, и парень останется без защиты.
Светочка вздрогнула, у нее зазвонил телефон. Не моргая она слушала и смотрела на Ренату, а затем передала ей трубку.
– Здравствуйте, Рената Андреевна. Мои дела плохи, перелом со смещением, жду хирурга. Если вы подъедете, все документы со мной, я успею ввести вас в курс дела. У меня и речь готова, перекину вам на телефон. Подсудимый вину признал, проблем не будет. Там у парня родители, я предупрежу. Иначе никак. Выручайте.
Рената глянула на часы: начало десятого.
– Вызывай такси, – сказала она Светочке и села выписывать ордер.
Уже через десять минут она шла по коридору больницы.
Вадик выглядел болезненно и грустно, но обсуждать случившееся времени не было. Он передал ей досье и рассказал коротко о сути дела.
– Я позвонил отцу парня, он сейчас подъедет и отвезет вас в суд. Это он заключал со мной соглашение. Я все объяснил, он не возражал.
Подошла медсестра и пригласила Вадима в процедурный кабинет.
– Секундочку, – попросил тот, заметив идущего к ним мужчину.
– Виктор Валентинович. Моя коллега Рената Андреевна, опытный и грамотный адвокат. Все будет хорошо.
Так Вадим представил их друг другу.
Мужчина был спокоен. Он кивнул Ренате и хмуро глянул на Вадика.
Медсестра громко прокричала фамилию больного, и тот похромал в кабинет хирурга.
Ехали молча. Она просматривала копии материалов дела.
Заключение эксперта, показания свидетелей, другие улики и признание самого двадцатидвухлетнего Игоря Светлова в убийстве Петра Куликова лежали на чаше весов и, понятно, перевешивали чашу с документами о личных качествах подсудимого. Характеристики с места учебы, работы и места жительства описывали Светлова как человека, который ни при каких обстоятельствах не пошел бы на убийство, но это слабый аргумент для защиты. Даже зацепиться не за что.
– А вы верите, что ваш сын убийца? – вдруг прозвучал ее вопрос. Виктор Валентинович резко тормознул на красный свет светофора. Она смотрела на него вполне серьезно и ожидала ответа.
– Если он и стал убийцей, то моей вины в том нет. Мы развелись с его матерью, когда Игорю было девять лет. Маргарита запрещала мне общаться с сыном, только когда ему исполнилось семнадцать, он сам нашел меня.
– За пять лет сознательного общения вы так и не узнали своего сына?
– Если бы Игорь не признался, я сказал бы вам: не верю.
Его ответ ей не понравился. И по закону, и по праву рождения родители несут равную ответственность за вину своих детей. Спрятаться за слово «развелись» – не оправдание. Опустив голову, она спрятала взгляд, недовольный его ответом.
Через секретаря Рената передала ордер на замену адвоката и справку из травмпункта. Попросила пять минут для встречи с подзащитным.
