Всё снаружи расцветает,
Но, увы, мертво внутри.
Я нескоро понимаю,
Ничему произойти…
Суждено не будет, друг.
Каждый день разбитой вазой
Собирает всех вокруг,
А потом вперёд и сразу…
Всех расстреливает в лоб.
Нам не сразу нужны люди,
Чтобы взять разбитый гроб.
Спросишь ты: «А кто же судьи?»…
Я отвечу: «Я не знаю»,
Ничего не зная впрямь.
Я дойду до мира края,
Чтобы сладко умирать.
Я пишу, не зная чувства —
Все вокруг давно любимы.
Отчего мой формуль роста
Где-то сдох? Пока зарыты
Все мои другие люди.
Ты не знаешь их, мой друг.
Я, как яблоко на блюде,
Напугал твоих подруг.
В мозге есть такой червяк,
Что скребётся и томит.
От него я так размяк,
Что забыл и чувство рифм.
Я пишу такую дрянь,
Что пора бы её сжечь.
Хорошо же, как же, глянь!
Приглянись в прямую речь.
Нет такого человека
На планете всей Земля,
Что любил бы век от века
Неизменно лишь меня.
Просто я такой уставший —
Человек без рифм и форм.
Отчего же пострадавший
Я, как бывший чей-то клон?
И без грамма чей-то ласки,
Чей-то блещущей руки…
Можно с горя разрыдаться
От непрошенной тоски.
Ждать, как видишь, не умею.
Силы воли во мне нет.
Только так – как батарея
Я согрею целый свет!
Вот проглянул к нам немножко
Вездесущий оптимизм!
Как же жаль, его лишь крошка.
Правит балом пессимизм.
Слово – это расстоянье,
Перечёркнуто строкой.
Я минуты ожиданья
Позабуду за рифмóй.
Я тебя не вижу, honey,
Нет моей в тебе любви.
Я спросонья, с самой рани,
С самой утренней зари…
Вожделею лишь об этом,
Лишь о том, о чём мечта
Не уложится поэту
В орган мелкий – «Голова».
Я не врал тебе, о, Муза!
Ты же знаешь, честен я!
Избавляюся от груза
И дарю свои слова.
Каждый день, как слепок мая,
Язычок ночной зари.
Всё снаружи расцветает,
Но, увы, мертво внутри.
