Тяжелый крейсер огневой поддержки медленно вынырнул из гиперпространства. Едва только нос корабля показался в системе, как взревели баззеры тревоги. Я тут же отдала команду на разворот и подала остатки энергии на щиты по правому борту. Дохлый номер. Крейсер пожалел самонаводящейся ракеты, дождался, пока его туша выплывет из облака гиперперехода и расстрелял мой кораблик из тоннельной пушки. Я только и успела, что нажать на кнопку сброса спасательной капсулы, как тело вдавило в ложемент и в глазах потемнело. Тотчас сработала аптечка, впрыскивая «Редонат-М», снимающий болевые симптомы. Я сглотнула, чтобы поскорее избавиться от пробки в ушах, и отдала команду на открытие тренировочной кабины.
Первым, кого увидела, был лин Оми, крес-майор в отставке и преподаватель в учебном центре по подготовке пилотов. Как обычно, по его мимике невозможно понять, сдала я или нет. Одинаково бесстрастное выражение лица тот носил, словно маску. Говорят, еще в учебке военные пилоты проходили жесточайший отбор. И главным показателем являлся вовсе не уровень интеллекта, хотя без этого параметра ниже ста двадцати баллов с тобой даже разговаривать не будут, а психологическая устойчивость. Такие специалисты всегда востребованы, их с удовольствием берут в элитные учебные центры, как этот, или же в службы гражданских перевозок.
– Лина Микош, как самочувствие? – мужчина подал руку, помогая выбраться из тренажера.
– Спасибо, лин Оми, превосходное. Позвольте узнать результаты экзамена?
– Вы убиты, – невозмутимо ответил крес-майор, – спаскапсулу повредило обломками вашего же корабля, и вы задохнулись уже через полторы минуты. Подробности и детальный разбор полета через сорок минут в учебном классе.
Вот же, зануда! – проводила преподавателя возмущенным взглядом. – Это же сорок минут изнывать от любопытства, потом слушать скучнейшие выводы и кивать, когда тебя будут макать головой в собственные ошибки. И только после этого лин Оми соизволит озвучить результаты. Спрашивается, зачем гражданскому пилоту навыки уклонения от вражеской эскадры? Я же не воевать собралась, а всего лишь получить доступ на управление космическим средством передвижения. Взлет, посадка, маневрирование – все это отработала на высший балл. Да я с семи лет на пилотском мостике и любую из обязательных программ с закрытыми глазами сделаю. Когда твой отец глава корпорации «Микош», нет ничего невозможного. И собственный флаер на десятилетие, и спортивный глайдер в пятнадцать, и яхта на совершеннолетие. Да, я именно из таких, золотых детишек! И не приложила ни малейшего усилия, чтобы заполучить то, что для других недостижимая мечта.
– Лина Микош, вам надлежит немедленно прибыть на Рамию, – встретил на выходе из училища Нэшвил Каллинг, нянька и телохранитель в одном флаконе. – Вас можно поздравить?
– Да, Нэш, – кивнула мужчине, – перекусим? Заодно и отметим, – подмигнула и направилась к ближайшей кафешке.
Наемник недовольно засопел и поплелся следом. Уверена, Сухарь бы с удовольствием запихнул меня на корабль, запер в каюте и ушел в гипер, чтобы как можно быстрее сдать отцу с рук на руки. Однако я не собиралась идти на поводу у какого-то там мужлана. Пусть хоть сто раз будет прав, а все равно сделаю по-своему. Просто, чтобы вызвать на невозмутимом лице хоть какую-нибудь эмоцию. Надоели уже нотации: то нельзя, туда не ходи, этого не делай! Мне скоро восемнадцать!
В шестнадцать мне установили продвинутую экспериментальную нейросеть «Ученый-6МУ», по сути – биокомпьютер, позволяющий закачивать информацию напрямую в мозг и обрабатывать большие объемы информации. Выращивалась такая нейросеть на протяжении двух лет и стоила целое состояние, зато приживалась идеально и настраивалась только на одного владельца – меня. За минувшие два года я усердно училась, овладевая сложной профессией ученого и управленца. Не то, чтобы это был мой выбор. Само собой, подразумевалось, что однажды огромная корпорация станет моей. Надеюсь, это произойдет не скоро, потому что не хотела я превращаться в черствую машину по изготовлению денег. Такую, как Хиан Микош.
Отец не всегда был помешанным на работе фанатиком. В памяти сохранилась его мягкая улыбка и нежный взгляд. Маму он обожал и проводил с нами каждую свободную минутку, много шутил и смеялся. Пусть тогда еще скромная компания «Микош» не приносила баснословные прибыли, но на жизнь хватало. Со смертью мамы папу как подменили. Знаю, он выследил и покарал всех причастных к ее гибели. Это конкурирующий концерн «Дуотти» провел акцию устрашения, чтобы поставить на место наглого выскочку, сбивающего цены на рынке дроидов. Теперь о клане Дуотти осталась только запись в системе регистрации, а Хиан Микош обрел славу жестокого палача. В узких кругах, конечно. Перед законами федерации Шадар гражданин первой категории лин Микош был чист. Да и правительственный контракт на поставку боевых дроидов давал определенные привилегии. В частности, на собственный флот, способный защитить интересы корпорации за пределами федерации.
Меня с детства окружали наемники, дроиды и папины доверенные люди. С друзьями не сложилось. Скорее, приятели – дети компаньонов и элиты высшего общества Рамии. Рамия – родина моей мамы. Родители и повстречались тут, когда отец приехал на открытие нового офиса компании, а молоденькая Лючия Вангельберг пришла устраиваться на работу. С тех пор они не расставались, пока мамин флаер не разбился, рухнув с высоты шестисот метров. На месте падения папа воздвиг мемориал в память о погибшей. А еще построил сотни приютов, названные ее именем, открыл благотворительные Фонды и художественные галереи, насадил парки и даже основал города. На всю федерацию славился курортный остров Лючия. Космические просторы бороздили десятки кораблей, так или иначе названные этим именем. Гигантская торговая станция над Рамией, с современным оборонительным комплексом и точкой выхода из гиперпространства, носила название Вангельберг. Впору саму планету переименовать уже в Лючию, но, полагаю, Совет Рамии на это не пойдет.
