Граф Никита Воскресенский сидел в своем кабинете и медленно поочередно читал документы. Его земли приносили неплохой доход. Мужчина ни в чем не нуждался и был бы одним из самых завидных женихов, если бы не одно «но». Никита участвовал в боевых действиях 1853 года с Турцией. Россия тогда потерпела серьезное поражение. А вот молодой мужчина потерял свое лицо в прямом смысле слова. Выйдя из одного сражения еле живым, Никита узнал, что его лицо сильно изуродовано. На теле тоже остались множественные шрамы, но под одеждой их невидно. Никита закрылся в своем поместье, и десять лет не выходил из дома, не спрятавшись за платком или маской, под которой видны оставались только глаза. Он не появлялся на приемах и не посещал своих друзей. Конечно же настоящие товарищи не оставили его одного, но, чаще всего, проведать приезжали сами.
Сегодняшний день был очень удачным и граф удобно расположился за обеденным столом. Кухарка Марфа была старше мужчины лет на двадцать. Она работала еще, когда живы были родители Никиты. Она, одна из немногих, кто остался в доме, и не стала обращать внимание на испортившийся характер молодого хозяина. В поместье были разные рабочие, но с графом они пересекались редко, а всем заведовала кухарка.
Марфа присела на стул с другого конца стола и вытирала руки тряпкой.
– Жениться тебе надо.
Женщина, пожалуй, единственная, кто мог с графом так разговаривать и не навлечь на себя гнев хозяина.
– Прекрати. Что мне с женой делать?
– Знамо что.
Кухарка двусмысленно заулыбалась.
– Тьфу, на тебя.
Никита, обычно суровый, сейчас улыбнулся.
– Наследник тебе нужен. Ну, не жалко ли будет это все, когда помрешь?
– Когда помру, мне уже все равно будет.
На лице Марфы отразились злость, обида, разочарование или же все вместе. Она любила мужчину как своего сына. Он вырос на ее руках. Кухарка встала и направилась на свое рабочее место. Никита тоже ее любил, как родную мать, поэтому обижать женщину старался не позволять себе. Граф выдохнул.
– Ладно, извини. Я не хотел тебя обидеть. Посиди со мной.
– Дел у меня много.
Марфа обиженно вздернула подбородок.
– Хватит дуться. Садись, поговорим о наследниках.
Женщина тут же переменилась в лице и села на стул за столом уже ближе к хозяину.
– Ты все-таки решился? – Марфа с видом заговорщика наклонилась к графу.
– А ты мне поможешь? – Таким же тоном ответил мужчина.
Кухарка была в числе тех немногих людей, которых не касался суровых характер Никиты.
– Как же я тебе помогу? Я стряпать только умею. Откуда ж мне знать высокородных девиц на выдане.
– Не недооценивай себя. Я думаю, что вы с Анфисой косточки-то всем перемываете, так что, давай, выкладывай, кого можно посватать?
– Это еще что? Ты хочешь просто так любую взять и жениться?
– Нет, конечно. Мне нужна та, кто захочет за меня замуж.
– Прекрати жалеть себя. Ну, подпортили тебе физиономию, так, ты богатый. Мамаши в очередь за тобой небось стоят.
Граф сильно задумался. Он знал, что Марфа его подбадривает. Он уже пытался однажды вести нормальную жизнь. После возвращения с войны, мужчина пытался не обращать внимания на свои увечья, но общество не было так лояльно, как хотелось бы. После чего Никита стал полным затворником.
– Не хмурься. Слух пущу, что граф Воскресенский жениться надумал, сам увидишь, как у твоей двери толпиться начнут невесты.
Марфа радостная побежала на кухню. Прислуга всегда между собой общалась. Даже когда хозяева были в ссоре, прислугу, по большей части, это не касалось.
Прошло пару дней, но толпы невест, как уверяла Марфа, за окном не наблюдалось. Граф мерил шагами кабинет. Слова кухарки, про наследников, его хорошо задели. Мужчина понимал, что женитьба ему необходима. Тем более после того, как уже было объявлено, о его намерении обзавестись семьей. Пусть и неофициально, но все же. Если отказаться от этой затеи, то в свете начнут о нем судачить, а Никита совершенно не хотел быть в центре внимания.
Дверь робко отворилась и в проеме появилась голова Кузьмы, который работал у графа, как и Марфа.
– Никита Михайлович. Разрешите?
– Входи Кузьма. Что случилось? Что-то с Авророй?
– Нет, лошадка ваша хорошо себя чувствует. Там, господин какой-то пришел.
– На ночь глядя?
Никита отвлекся от своих дел и посмотрел на конюха.
– Я ему то же самое сказал. – Мужчина пожал плечами. – Пусти, говорит к барину. Так чего? Пускать?
– Пусти. – Граф кивнул. – Посмотрим, что ему нужно.
Никита закрыл лицо большим платком и вышел к незваному гостю. Граф появился резко и разговор начал грубо.
– С кем имею честь разговаривать?
Мужчина кутался в плаще и переминался с ноги на ногу. На улице было довольно зябко, и гость не успел согреться, пока ждал хозяина дома.
– Не извольте зло держать Ваше Сиятельство. Помещик я Иван Егорович Алексеев. Вы, небось и не слышали о таком.
Никита сделал попытку покопаться в памяти, но такого имени не вспомнил. Скорее всего, оттого, что жизнью города граф интересовался в последний раз почти десять лет назад. Сейчас, даже если он когда-то и знал помещика Алексеева, точно не помнил.
– Нет, не помню. – Прямо ответил Никита.
– Я, собственно, по какому вопросу. – Гость не стал медлить и разбрасываться общими вежливыми фразами. – Вы же жениться хотите.
