***
– Сколько у тебя цифр? – спрашивает рыжая. Говорит громко, отчетливо. Голос высокий, бархатный. Смотрит надменно, как хозяйка положения.
– Пять, – отвечает ей Шу.
– У меня три, – четко артикулирует рыжая. – Я из первых. Что ты слушаешь?
– Музыку, – отвечает ей Шу.
– Не тупи! – поворот рыжей головы в сторону колонок. – Какую именно музыку ты слушаешь?
– Разную, – отвечает ей Шу.
– «Разную»… Тут все разное слушают. Что включено, то и слушают. Я спрашиваю, что ты предпочитаешь.
Шу молчит, смотрит на рыжую в упор. Красива, выразительна. Блестящие волосы, округлые скулы, загар цвета меди. Губы – как вяленое мясо. Глаза из яшмы.
– Понятно. Ясно. Меня зовут Шу. Запомни. Шу. Не путать ни с кем! – презрительно чеканит рыжая. Поворот, прядь взлетает с плеча. Сейчас уйдет.
– Меня тоже, – отвечает ей Шу.
– Повтори? – рыжая снова стоит к ней лицом, щурится недобро.
– Меня зовут Шу, – отвечает ей Шу.
Рыжая успокаивается, будто кто-то погасил вспыхнувшую спичку. Руки в карманы, откинулась назад. Плечи расслаблены. Смотрит долго, молчит – только зубы сжаты. Выжидает.
– С кем ты? – сухо спрашивает она.
– В каком смысле?
– Нескладеха. Ну вот нескладеха же, господи! – рыжая Шу коротко и нетерпеливо вздыхает. – Кто тебя привел?
– Джеминай.
Опять разворот, прядь взлетает. Рыжая идет прочь, вышагивает вдоль бассейна, походка быстрая, резкая. Чуть не задевает женщину в длинном платье. Протискивается между мальчиками непонятного возраста. Широкий шаг, еще один, почти прыжок – хватает за локоть парня, который курит у фонаря. Коротко стрижен, полноват, невысок. Белый костюм.
– Слышишь, – шипит она ему в лицо, – какого черта? Почему мне вдруг попадается клуша, которую тоже зовут Шу? Ты с какого перепоя ее сюда притащил? Где ты взял эту бледную моль? Она не соображает, разговаривает как обкуренная и… и… и ее зовут Шу!!! Как такое вообще возможно?
Джеминай ухмыляется, затягивается, молчит.
– Что? – рыжая дергает плечами, сердится. – Что ты ржешь? Что за фигня, Джеминай? Я – Шу. Я. Я, и больше никто!
– Здесь, – Джеминай говорит жестко и отрывисто. – Здесь больше никто. Точнее, уже нет. Точнее, не ты – никто, а…
– Вы друг друга стоите, да, – перебивает рыжая. – Ты вечно строишь фразы, как придурок, и эта… тоже не блистает…
Рыжая взмахивает руками, встряхивает головой. Волосы снова разлетаются. Похоже на пламя под порывом ветра. Она чертовски красива. Шу любуется издалека. Рыжая снова направляется к ней, чуть ли не расталкивая людей локтями; на лице негодование.
– Значит так, слушай меня, страх Господень, – на Шу нацеливается палец с длинным ногтем. – Рекомендую не приходить, когда я здесь. А поскольку я здесь почти всегда, то постарайся на всякий случай вообще не показываться. Не хватало еще, чтобы когда позовут меня, обернулось… вот это вот.
Шу молчит.
– Надо же… Ее тоже зовут Шу… – рыжая опять кривится. – Почему ты взяла это имя? Только нормально отвечай, не мямли!
– Мне хотелось, – отвечает Шу.
– «Мне хотелось!» – рыжая пискляво передразнивает ее. – Чтобы называться, надо понимать ценность имени. Его суть. Смысл. Сакральный подтекст, если хочешь. А не «мне хотелось». Что есть «Шу», ты хоть знаешь?
– Булочка такая, – спокойно говорит Шу.
– Вместо мозгов у тебя булочка!!! – взрывается рыжая. – Сырое тесто! Шу – имя бога, отделившего землю от неба, сына Ра, мужа Тефнут, Шу – пространство, которое озаряют лучи солнца! Солнца, понимаешь? Которому ничто не препятствует! Чистое, пустое пространство! Идиотка!!! Зачем таким, как ты, вообще позволяют называться? О-о-о, ну почему правительство не сделает обязательный экзамен на адекватность, чтобы всякие недоумки не назывались, поганя смыслы имен и саму идею названия себя? Откуда вы лезете вообще? «Булочка»! Дура!!!
Взмахивает руками, будто собирается взлететь. Пылающая жар-птица, которая вот-вот клюнет. Срывается с места, злобно что-то бормоча, убегает, громко топая стильными кедами.
Шу ставит на столик пустой стакан. Встает, одергивает футболку. Резко крутит пальцем браслет на левой руке. Идет туда, где у фонаря по-прежнему курит полноватый невысокий парень в белом.
– До свидания, Джеминай, – Шу улыбается, легким движением гладит его по плечу. – Отличный вечер. Диджей просто молодец. Давно я так не танцевала.
– Но ты же не танцевала, – Джеминай хитро глядит на нее сквозь тающий дым.
– Танцевала, – опять улыбается Шу. – Я сегодня воплощение разврата, как пьяные выпускницы в ночном клубе. Я качала левой ногой в такт музыке.
– Ого! Боюсь, еще один коктейль, и ты начнешь барабанить пальцами по столу! – Джеминай вежливо смеется.
– Да. Так что я сохраню остатки приличия и поеду отсюда, пока кто-нибудь не вызвал полицию.
Прощальное прикосновение к плечу Джеминая. Шу идет к воротам отеля. Нажимает кнопку выхода, ворота раздвигаются. За воротами стоит ее мотоцикл. Хочется идти пешком, тихо и неспешно, но железяку здесь не бросишь. «Пора его продать, надоел», – думает Шу, лениво пиная переднее колесо.
Полчаса на минимальной скорости, и она дома.
Сумерки заполняют пространство между стенами и небом. Остатки солнечного света впитываются в землю, как сироп в свежий хлеб, уступая место серо-голубому космосу, просачивающемуся сквозь неплотно сжатые облака. Шу стоит на террасе. Тишина, нарушаемая отголосками города, обволакивает ее ощущением безопасности, как несколько слоев пупырчатого полиэтилена. Пора позвонить бабушке.
