Таир был с головой погружен в работу, когда дверь в его офис резко распахнулась, и в кабинет ураганом влетел глава его предвыборного штаба. Учитывая то, что тот распрощался с ним не более чем пару минут назад, случилось, видимо, и впрямь что-то экстраординарное. Иначе он бы ни за что не вернулся, торопясь домой, к жене и ждущим его одного гостям.
– Включай телевизор! Скорее… Ну?! Чего смотришь? – задыхаясь, прохрипел Мамаев и, согнувшись пополам, уперся в колени ладонями. – Там… Там… просто озвереть, что.
Таир щелкнул пультом, лениво гадая, что же привело его обычно спокойного и рассудительного помощника в такое состояние. Но стоило взглянуть на экран, как он сам чуть не вскочил, ощущая непреодолимую потребность действовать. С большим трудом он заставил себя оставаться на месте и, лишь хищно сощурившись, невольно подался немного вперед. Но с каким бы вниманием он ни вслушивался в сказанное, ему пришлось пересмотреть ролик еще раз в записи, чтобы просто поверить в то, что это происходит на самом деле.
– Добрый день. Если он, конечно, добрый, – робко улыбаясь, начала свое обращение жена его основного соперника на будущих выборах. – Сегодня я выступаю не от имени своего благотворительного фонда, не как дочь третьего президента и не как жена всем известного депутата. Я всего лишь запуганная женщина, мать… которая вынуждена обратиться к общественности, чтобы получить развод. Поверьте, я много раз пыталась сделать это цивилизованно. Не поднимая бурю… Но выбора мне не оставили. Вот уже несколько месяцев я живу фактически в заточении. Мне угрожают. Мне дали понять, что если я уйду от мужа, у меня отберут сына…
Таир растерянно провел ладонью по затылку.
– Ну?! – назойливой мухой гудел над ухом Мамаев. – Ты понимаешь, что это означает?! Представляешь, как эта бабенка нам подыграла?!
– Да помолчи ты! Дай подумать… – рявкнул Уваров. Вышел из-за стола, сунул руки в карманы и под ошалевшим взглядом сторонника, с которым никогда прежде не разговаривал в таком тоне, пересек комнату, чтобы остановиться лишь у окна.
– Может, объяснишься? – прилетело в спину. Голос Игоря звучал возмущенно. Тот закипал. И да, Таир отдавал себе отчет, что перегнул палку. Может быть… Но извиняться он ни перед кем не стал бы. Тем более перед главой штаба, которому платил из собственного кармана.
– Валерия Калинина – достойная женщина. Чьей бы женой она ни была. Прояви больше уважения!
– Валерия Исаева, – уточнил Мамаев. Обычно Таира вполне устраивала такая дотошность, что другие, впрочем, называли педантичностью и скрупулезностью, сейчас она заставила его поморщиться.
– Это ведь ненадолго, так? Она добивается развода.
– И попутно обвиняет мужа в насилии и угрозах. Да он теперь политический труп.
Мамаев ударил по жирным ляжкам и растянул губы в акульей улыбке, а Таир отвернулся. Что бы он сейчас ни сказал, Игорь, как воду, перенаправит беседу в нужное русло и ни за что не даст свернуть той с пути, подгоняя ее точно к цели. Их цель – победа на выборах. Таир сам ее обозначил.
– Мы его теперь раздавим! Живого места от него не оставим. Разнесем в пух и прах… Правда, придется переписать все твои речи, но…
– Не гони коней.
– Что?! Да это же верняк, Таир!
Уваров обернулся. Нерв на его щеке дернулся. Руки в карманах сжались в кулаки. Да, он хотел победить. И заявление Валерии давало ему в руки, считай, все козыри. Если использовать то, что она сказала. Если правильно выкрутить ситуацию… Уж он-то знал, как. Но… Но!
– Кажется, ты торопился к жене. У вас годовщина свадьбы. Не так ли?
– Так…
– Вот и поезжай. Остальное… – Таир кивнул не то в сторону телевизора, не то компьютера, – подождет.
Мамаев нахмурился, но, подумав, кивнул и, прихрамывая, пошел к двери. Он всегда знал, когда лучше отойти в сторону. И был гибким, словно змея. Ценное качество, которого Таиру недоставало. Сам он был скорее бескомпромиссным. Да, это не добавляло ему сторонников, но кого это волновало? Если ты каждый раз побеждаешь, многое сходит с рук. Люди любят победителей. Победителям прощают едва ли не все. Таир мог позволить себе некоторые вольности. Он и позволял… себе оставаться собою.
Когда за главой штаба закрылась дверь, Таир вернулся к компьютеру. Пошевелил мышкой, и из темноты, поглотившей экран, всплыли очертания женской фигуры. Ролик стоял на паузе. Лера на экране будто замерла, чуть приподняв брови домиком и округлив рот.
А в детстве он звал ее Леей…
Таир коснулся лба пальцами, с удивлением, граничащим с шоком, отмечая, что те легонько дрожат. Шумно выдохнул. А потом, так и не решив, как быть, вернулся в кресло. И мысленно отмотал пленку памяти на двадцать пять лет назад.
– Ну, вот… Кажется, и приехали, – сказал отец, заглушая мотор.
Таир, которому на тот момент было двенадцать, и он считал себя уже достаточно взрослым парнем, кивнул. Радости от переезда он не испытывал совершенно. С другой стороны, отец, наконец, нашел работу, и это не могло не радовать, потому как уже почти полгода, с тех пор, как он был вынужден подать в отставку, с работой у него было туго. Для военного, чья карьера была разрушена нежеланием принимать участие в бойне, которую почему-то называли войной, вакансий было не так уж много.
