Дорога упёрлась в КПП, окружённый чёрными деревьями, тянущими к небу голые ветви. Будка, шлагбаум, часовой в плащ-палатке. Нависают серые тучи, еще чуть-чуть, и коснутся тускло блестящей стали штыка над плечом часового. Над рекой туман; противоположного берега не видно. Мост за КПП тонет в белой пелене.
Срываясь на бег, Воронина обогнал какой-то гражданский.
– Товарищ, пропустите, мне очень, очень надо! Мне давно пора туда, меня там ждут! Я осознал, я искупил! Я карантин прошёл… почти. Товарищ! Я…
Умоляющую скороговорку прервал глухой голос часового, поставил на мольбах жирную точку:
– Не положено.
Гражданский поник, отступил и растворился в тумане. Воронин шагнул вперед. Часовой повернул голову:
– Пропуск.
Воронин выдержал взгляд сверлящей тьмы из пустых глазниц. Твёрдым офицерским голосом сказал:
– Старший майор госбезопасности Воронин, по делу особой государственной важности.
Пропуска у него не было. Слишком долго получать, слишком трудно – а время не ждёт. Это там, за рекой, дней не считают. У Воронина каждая секунда на счету.
Два ромба в малиновых петлицах и синяя тулья фуражки часового не проняли: он и не такое видал.
– Не положено.
Воронину захотелось отойти от моста, раствориться, сгинуть среди теней. Словно пудовую гирю, он достал из кармана талисман. В неверном свете сумерек звезда на ладони казалась чёрной. Приказал, как приказывал солдатам в горящем городе с грозным названием:
– Пропустить!
Под будёновкой полыхнули угли. Звезда ответила багровым светом. Незримые ладони, отталкивавшие Воронина от моста, исчезли. Часовой отступил в сторону, взлетела к козырьку костлявая ладонь. Заскрипел, поднимаясь, шлагбаум. Воронин надвинул фуражку до бровей и ступил на мост, вбивая каблуки в потемневшие доски. Талисман оттягивал карман; приходилось придерживать. Другой рукой вёл по ржавым, облупившимся перилам. Голова кружилась, и Воронин боялся, что не дойдёт.
Где-то внизу, у опор, булькало и чавкало, будто огромная рыба билась в киселе. От чёрной воды поднимался пар. Воронин подошел к стене тумана, помедлил. Он знал – оглядываться нельзя, но всё-таки обернулся. Часовой стоял спиной – плащ-палатка, шишак будёновки, винтовка на плече – больше ничего не успел рассмотреть. В глаза точно молоком плеснули. Когда пелена спала, вокруг клубилась белёсая мгла.
Несколько шагов в никуда, и он на другой стороне. Короткий путь, хотя мост казался длинным, да и теперь Воронин не взялся бы судить, каков он на самом деле. Оставалось принять как факт – он на противоположном берегу. С виду никаких отличий, только у КПП ни души, и шлагбаум поднят.
За рекой дорога уходила круто вверх. Воронин поднялся на пригорок, не запыхавшись. Усталость вместе с жаждой и голодом осталась за рекой.
Сверху всё было как на ладони. Безжизненная равнина в тусклых оттенках заката. Чёрные скелеты деревьев, подпирающие затянутое тучами небо. Воздух точно застыл – ни дуновения. Дорога серой лентой убегала куда-то вдаль. На границе земли и неба что-то темнело. Куриная слепота мешала разглядеть детали, но Воронин почувствовал: там город. Звезда в кармане дёрнулась, подтверждая – туда. Воронин зашагал вперёд. Перед ним и за ним по дороге тянулись неясные тени, размазанные кляксами силуэты людей. Ватную тишину пронизывал шёпот, но слов было не разобрать.
Воронин и сам не заметил, как оказался в городе. Вроде бы ещё мгновение назад он шагал по дороге, до города идти и идти. Защипало в глазах, потекли слёзы. Он остановился протереть.
Когда зрение вернулось, вокруг возвышались дома. Тёмные многоэтажные громады нависали, подавляли. Небо всё так же мрачно, сумрак клубится между домами, по разбитым тротуарам снуют тени. Кто-то толкнул в плечо, выругался, не оглядываясь, и нырнул в пасть подъезда. Воронин пожал плечами и зашагал вперёд.
Одинаковые улицы сменяли друг друга. На перекрёстках в бочках горел огонь. Рядом толпились люди, опускали руки в глубину костра. Воронин подошёл, встал в круг, чуть коснулся багровых искр – но жара не почувствовал. Смело подался вперёд, глядя, как ладонь обтекает пламя. Больно не было – только лёгкое, приятное покалывание. Люди разговаривали каждый о своём, не глядя друг на друга, пляска огня скрывала лица.
– …в ложку и на переплавку… Сольют, пфф – и нету…
– …на строительство набирают, а там – год за два…
– …а если жил как дерево, баобабом будешь тыщу лет…
– …не те времена, раньше, говорят, за особые заслуги очередь быстрее двигалась…
Воронин тронул соседа за плечо:
– Извините, не подскажете – транспорт здесь ходит?
Чутьё подсказывало ему, что до цели ещё далеко, а времени не оставалось. На тёмных улицах не было ни машин, ни повозок – но вдруг где-то ходят поезда или там дилижансы?
Конец ознакомительного фрагмента.
