Тяжёлая капля наливалась, набиралась сил, чтобы сорваться вниз, проскользить по капельнице в тонкую, еле заметную вену. Как же медленно движутся эти капли! Я потерла ледяные пальцы и снова до боли сцепила руки в замок.
Услыши мя, Господи, услыши мя, Владыко…
– Вам, Елена Романовна, я так понимаю, дети не нужны? – грубо спросила пожилая врач, прерывая мою почти неосознанную молитву. – Несколько дней высокая температура, сыпь, а вы ни за медицинской помощью не обращались, ни лекарств не давали, так?
Я отвела взгляд от капельницы и посмотрела на хмурую полную женщину в белой униформе. Ругается, а глаза усталые. Сколько она видела таких случаев, когда дети действительно оказывались не нужны?
– Я была в отъезде и не знала, что они больны, – мой голос прозвучал бесцветно. – Вернулась домой три часа назад, увидела детей в таком состоянии, и мы тут же поехали в больницу.
– Послушайте, мамаша, вы их одних на несколько дней оставляли, что ли? – раздражённо спросила врач.
– Нет, они были с отцом.
– И как ваш муж это объяснил? – врач неразборчиво делала какие-то пометки в документах.
– Не знаю, я его ещё не видела. Когда зашла в квартиру, дети были одни, – я сглотнула. – Оба без сознания. Я позвала соседку, она врач. Педиатр. Мы на её машине сразу же поехали в больницу…
Женщина смотрела на меня с откровенным сомнением.
— И где же находился в это время ваш супруг?
– Я не смогла до него дозвониться, он не берет трубку, – я в очередной раз нервно потёрла руки. – Когда я звонила с вокзала, муж сказал, что дети приболели, и он меня ждет.
– Приболели! – раздражённо повторила врач. – Вы привезли их в критическом состоянии. У ваших детей нет ни одной плановой прививки, они вообще не наблюдались в районной поликлинике. Вы даже не знаете, кто у вас участковый педиатр! Как вы это объясните?
– Муж считает, что обращение к врачам противоречит вере, – устало повторила я то, что слышала от Сергея в течение нескольких лет.
Врач глубоко вздохнула.
– Где вы рожали? – сдержанно спросила она.
Я назвала номер роддома. Машинально нащупала руку доченьки, сжала горячую ладошку. Пальчики Маринки шевельнулись в ответ, я почувствовала облегчение. Малышка ещё не открыла глаза, но улыбнулась, когда я взяла её за руку.
— Туда, значит, отпустил, – врач поморщилась. – В детский сад вы детей тоже не устраивали по идейным соображениям?
Я кивнула.
– Вы на вид — вменяемая женщина, – помедлив, произнесла врач. – Потому и говорю: дети в критическом состоянии. Вас специально поместили в отдельную палату, чтобы не заразили весь этаж. Если ваш супруг будет требовать забрать их отсюда, я ни за что не поручусь. И предупреждаю, первое, что я сделаю в этом случае, – извещу о ситуации органы опеки.
Я кивала, как сломанная заводная игрушка, взгляд снова вернулся к капельнице у кровати моего сына. Речь врача прервал звонок телефона. Доктор отвела взгляд и поджала губы, услышав мелодию звонка – звучный голос Сергея, читавший по-церковному нараспев: «Да подчинится жена мужу своему». Я дрожащей рукой схватила трубку:
– Сергей, где ты? Я с детьми в больнице, не могла дозвониться до тебя…
– Лена, подожди, – послышался из трубки голос свекрови с истерическими нотками. – Я пришла к вам, а тут… – она всхлипнула. – Ой, Лена… Тут… Сергей… Он…
– Что случилось? – резко спросила я. – Что с ним?
– Убилиии, – тоненько завыла свекровь.
– К-кого? – мой голос сделался хриплым.
– Сереженьку нашего убилиии…
Я прикрыла глаза.
– Я пришла, а он в бытовке лежит… Голова в крови вся, ещё не остыл… – всхлипывая, продолжала свекровь. – Этажерка опрокинута, на полу вокруг кастрюли лежат, книжки. Ой, испытание, ой, искушение…
– Так, может, живой он? – деревянным голосом произнесла я. – В скорую звонить надо.
– Ой, Лена, здесь и скорая, и полиция… Я думала, шкаф этот на него упал, а они между собой говорят – похоже, убилиии… Приезжай, ты тут нужна! – в голосе свекрови прорезались неожиданно властные нотки.
Я посмотрела на бледные лица своих детей, на капельницы у постелей, на усталую женщину-врача, которая не собиралась выходить из палаты.
– Не могу, – выдохнула я. – Я с детьми. Я вам позвоню.
Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй…
