Глава I
в которой главный герой проходит подготовительный инструктаж
– Поехали! – глядя себе под ноги, произнёс Алексей Дмитриевич спокойным, будничным тоном. – Готов? – поднял он глаза.
– Да, – кивнул я, сосредотачиваясь.
Мне ли было не знать, как всего лишь на протяжении одной фразы его спокойная речь могла превратиться в крик. Я вздохнул и украдкой посмотрел на часы. До ужина оставалось ещё целая вечность – около часа.
– После успешной сдачи инструктажа я приступаю к проверке необходимого снаряжения. Оружие, то есть… пистолет Макарова… КР 3910, вместе с дежурным по роте достаю из пирамиды…
– Номер своего оружия должен отскакивать от зубов! – Вскочил со своего места Алексей Дмитриевич Гнездевилов и, сложив руки за спиной, нетерпеливо зашагал взад-вперёд. – Что значит: «вместе с дежурным по роте»? Думай, что говоришь, формулируй свои мысли чётко, собранно и верно, а не как придётся! Продолжай.
– Заряжаю обоймы, – продолжил я более твёрдым тоном, – для того чтобы завтра не тратить на это время. Получаю одежду у каптёрщика. Осматриваю её на предмет пригодности. Иду…
– Местность! – прервал меня Гнездивилов нетерпеливым жестом.
Я принялся подробно описывать маршрут своего движения. Время от времени мой инструктор прерывал меня, чтобы осведомиться о той или иной детали, но, получив ответ, удовлетворительно кивал головой. Я использовал метод, который изобрёл мой друг Андрей Ильин. Он состоял в том, чтобы в своём воображении привязывать карту местности к потолку грота, в котором происходила защита подготовки, превращая его, таким образом, в огромную подсказку.
Постепенно, по мере объёма произнесённых мною слов у меня начала теплиться надежда на то, что на этот раз я наконец-то сдам ненавистный инструктаж. Мы начали утром, и за целый день этого своеобразного экзамена, прерванного всего лишь единожды на обед, я неимоверно устал. Мой же беспощадный экзаменатор – тщедушный человек с большой головой и необыкновенно пронзительными глазами, выглядел так, как будто бы мы начали пятнадцать минут назад.
– Так, – на этот раз плавно прервал меня Алексей Дмитриевич тогда, когда моя победа на ниве знания рельефа была в этот раз вне сомнения. Облокотившись на огромную указку, кончик которой упирался в пол, он прищурился. Поняв, что сейчас последует один из тех вопросов, которые с лёгкостью способны возвратить всю процедуру к исходной точке, то есть началу, я замер.
– Ты наткнулся на патруль… на патрульного, пусть он будет один, так смоделируем ситуацию, – неторопливо заговорил мой наставник, – дистанция между вами – пятнадцать метров. Ты принял решение бежать. Позади тебя улица, через пятьдесят метров перекрёсток. Как будешь бежать?
– Справа налево, – ответил я, не веря, что вопрос оказался настолько простым. – То есть, заверну за левый угол на перекрёстке.
– Верно, – задумчиво подтвердил Гнездивилов. – А почему?
– Человек так устроен, что по движущейся цели ему проще стрелять, когда она движется слева направо, поэтому убегать от стрелка следует наоборот, то есть справа налево. Так больше шансов не быть подстреленным.
– Ну и крайний, – он снова облокотился на указку и прищурился. – Какой период для собак наиболее благоприятен для работы со следом на поверхности – дневной или ночной?
Я молча покосился на стопку конспектов, лежащую на парте передо мной. Вряд ли ответ на этот вопрос был даже там; пришлось гадать:
– Дневной?
– Нет. Наиболее высокие результаты работы, товарищ курсант, собаки показывают в ночное, а самые худшие – в дневное время, между 11 и 16 часами. Пересдача. Ровно через сорок минут я Вас жду, идите на ужин.
– А почему ночной, Алексей Дмитриевич? – после паузы и вздоха спросил я.
– Солнечная радиация. Влияние величины радиационного баланса земной поверхности на результаты работы собак довольно значительно. Наилучшие результаты собаки показывают при низких и особенно отрицательных радиационных балансах. Секунду! – он достал учебник и принялся искать нужное место. – Вот! – надел он очки. – При отрицательном радиационном балансе результаты работы ищеек по выборке и проработке следов высокие – выше 97%. Наоборот, при повышенном радиационном балансе собаки прорабатывают менее половины следов. Какие, кстати факторы ещё влияют на работу наших четвероногих врагов? – уже дружелюбно спросил мой инструктор, захлопывая книгу.
– Жара, – ответил я, с трудом заставляя уставший язык говорить чётко, не мямлить, – сильная жара быстро изнуряет собаку и способствует быстрому улетучиванию запаха следа. Влажность воздуха… относительная… с её увеличением результаты работы собак улучшаются…
– Да, да, – рассеянно прервал он меня, листая оценочный журнал, – ступай есть.
Только покинув грот, в шутку прозванный курсантами «Гротом утопающих» за то, что подавляющая часть инструктажей происходила именно в нём, я вспомнил, что назначенное время для встречи с моим товарищем уже давно прошло, но всё равно, надеясь, что меня до сих пор ждут, поспешил к условленному месту. Освещение ещё не выключили, хотя было бы уже пора. На тот случай, если это произойдёт внезапно, я достал из кармана фонарь. Мой путь шёл по учебной части системы Центра, которая к этому времени обычно всегда была безлюдна.
