Глава 1
Цвет пропавшего рубина
В это позднее время уютная Мещанская улица затихала и засыпала.
Недалеко был слышен шум Садового кольца, где даже в два часа ночи проносились машины, шурша шинами по сухому бугристому асфальту.
* * *
У антикварного салона «Сезам» тускло горел уличный фонарь и тихо музыка играла. Это из квартиры на втором этаже через открытое окно звучал печальный полонез Огинского. Потом его сменили гитарные переборы и томный голос Окуджавы…
* * *
Странный ночной концерт слышали трое. Это любитель музыки, который не спал в квартире с открытым окном, да еще две непонятные личности, что стояли внизу у салона «Сезам».
За кустами у серой стены эти двое, одетые во все черное, старались быть незаметными. Они просто сливались с местностью! Странные граждане всем телом прижимались к холодным кирпичам возле арки, ведущей в проходной двор.
Они ждали, когда наверху закроется окно, а любитель ночных серенад угомонится и заснет.
Концерт завершился около трех ночи. В конце Городницкий успел пропеть про атлантов, которые держат небо, Высоцкий про скалолазку, которая шла к вершине, а Визбор про «солнышко лесное».
Потом в комнате на втором этаже все замолчало, закрылись ставни, и погас свет.
Люди в черном решили, что пора работать!
* * *
Прямо под окном находился люк в подвал, прикрытый деревянным щитом. Парни подождали еще десять минут и начали свою миссию.
Вероятно, когда-то, еще при царе Горохе, сюда под дом сваливали дрова, торфяные брикеты и уголь. Все это топливо потом сгорало в маленькой котельной и давало тепло всему дому.
Но это было очень давно, когда еще не было сотовых телефонов, картофельных чипсов и батарей центрального отопления.
* * *
Старшего парня звали Павел. Он говорил мало, но в каждом слове слышался неповторимый полтавский акцент.
Именно в руках Паши Харченко появились большие красивые кусачки, достойные ребят из МЧС. Этот инструмент за один укус перегрыз замок на деревянном люке.
Старые ржавые петли скрипнули, когда деревянная створка была поднята и прислонена к стене дома.
Путь в подвал был открыт!
* * *
Харченко шустро спустился вниз. А второй парень по имени Ефим влезал в подвал осторожно, прикрывая за собой скрипучую крышку.
Как только верхний люк был задраен, Павел из Полтавы включил фонарик. Потом он вынул план здешнего подполья и быстро сориентировался.
– Смотри-ка, Ефим, не обманул строитель. Вот стена под салоном. А там дверь в подвалы ювелира.
– Да, молодец старик. Точно нарисовал. А как думаешь, он до сих пор в лесу сидит?
– А куда он денется? Мы его так пуганули, что он пять лет заикаться будет.
– Я тоже думаю, Паша, что строитель сидит сейчас под сосной и дрожит, как осиновый лист…
* * *
Еще вчера утром шеф навел Павла с Ефимом на пенсионера Ивана Прошина, который три года назад был не просто строителем, а маленьким начальником.
Прораб Прошин с бригадой молдаван и таджиков в доме на Мещанской создавал новый антикварный салон «Сезам». Они возились год, соорудив пристройку и переделав подвал.
И вот вчера пенсионера подловили в проходном дворе, за десять секунд скрутили, накинули на голову холщевый мешок и запихнули в багажник синей «Нивы».
От духоты, страха и полумрака дед впал в ступор. Он вышел из полного транса только в лесу за Звенигородом. Ивана Прошина вывели на поляну, сорвали мешок, вручили лопату и приказали копать себе могилу.
От ужаса бывший прораб мог бы поседеть. Но он и так уже был седой, как лунь…
Лопата все время упиралась в корни деревьев, и могила не получалась. Харченко, который был в черной маске, сообщил, что убьет его так и бросит в кусты.
После такой встряски Прошин готов был на все!
Но от него нужен был сущий пустяк. Он должен был вспомнить, как монтировали сигнализацию в «Сезаме» и как можно ночью попасть внутрь, минуя все капканы. А, главное, как легче оттуда выбраться?
Испуганный Прошин выложил все!
Оказалось, что «Сезам» открывался очень просто.
Иван нарисовал планы всех помещений, хранилищ, входов и выходов. По его совету в салон надо было проникать не на первом этаже, а через подвал. Там был дверной проем, который молдаване с внутренней стороны заложили фанерой и заклеили обоями. А с внешней стороны стояла дверь, которая держалась на честном слове.
Понятно, что потом на этот проход никто не ставил сигнализацию. Заходите, люди дорогие!
* * *
Харченко обогнул боковую стену и подошел к той самой двери. Опять понадобились мощные кусачки, которые вмиг срезали старый амбарный замок.
Когда открыли дверь, то под светом фонариков чуть покачивалась фанерная плита. Молдаване даже не прикрепили ее! Они просто приставили тонкий лист к двери и заклеили обоями.
Вытащив нож, Ефим прорезал с краев бумагу и потянул на себя фанеру.
«Сезам» открылся без лишних слов!
* * *
В подвале салона «Сезам» продавали красивые детали прошлой жизни. Лучи фонариков выхватывали из темноты бронзовые канделябры, печные изразцы, хрустальные люстры, серебряные самовары и даже трактирную шарманку.
Нельзя сказать, что взломщик сейфов Ефим Нилов был образованным вором, но он любил читать про всякие странности и загадки. Он сразу вспомнил исторический факт о том, что музыкальные ящики завезли в Россию из Парижа через Польшу. Бродячие музыканты играли тогда всего одну мелодию, французскую песенку «Шарман Катрин». Так вот, до сих пор этот инструмент в Варшаве называется «Катринка», а у нас – «Шарманка»…
