Детство. Протасовы и Шитиковы
Вера Тарасова и Инна Протасова были подружками и сидели за одной партой. И хотя они совершенно друг на друга не походили, учителя и ученики упорно их путали, то и дело называя Инну – Тарасовой, а Веру – Протасовой. Девочки различались как позитив и негатив: тоненькая, высокая сероглазая Инна свои прямые темно-русые волосы заплетала в длинную косу, а кареглазая смуглянка Вера с трудом справлялась с непослушными рыжеватыми кудряшками и переживала из-за маленького роста и полноты. Единственный из одноклассников, кто никогда не путал девочек, был Гена Канищев. Да и как он мог перепутать, если был влюблен в Инну Протасову «с младых ногтей» – как выражалась его бабушка.
На самом деле Гена и Инна познакомились только в школе, а до этого его подругой была Вера: они родились в одном роддоме с разницей в три дня и выросли в одном бараке. Их родители работали на Холодильном комбинате, поэтому два деревянных барака, где жили комбинатские, имели общее название «Холодильник». У Гены еще были сестра и брат, оба старшие, а у Веры – младшая сестра. Семья же Протасовых обитала на соседней улице, занимая половину большого деревянного дома. Всего их было пять человек: мама, папа, бабушка, дедушка и Инна. Мама Инны, Евгения Александровна, работала участковым терапевтом в местной больнице, а папа, Владимир Алексеевич, преподавал математику в вечерней школе. Летом Протасовы сдавали часть дома с терраской, поэтому компания, резвившаяся у них на участке, иной раз бывала довольно многочисленной, включая, кроме троицы друзей, еще детей-дачников, своих и соседских.
Когда троица перешла в восьмой класс, их семьям пришлось переехать, потому что на месте «Холодильника» и окрестных улиц предполагалось провести автомагистраль. Жители бараков были счастливы перебраться в «хрущовки»: к тесноте им было не привыкать, зато какие удобства – туалет, горячая вода из крана! Заселяли народ плотно: и Тарасовы, и Протасовы получили по двухкомнатной квартире, хотя в каждой семье было по пять человек. Канищевым повезло – их было шестеро, так что им дали трехкомнатную, как раз напротив того дома, где на одной площадке второго этажа оказались Тарасовы и Протасовы. Из своих окон Гена мог видеть окна Инны, и они даже часто перекликались с балконов.
Семья Инны тяжело перенесла вынужденный переезд: бабушка с дедом сокрушались о потере сада и огорода, не зная, чем себя занять, а отец задыхался в бетонных стенах – он был слаб здоровьем. Первым сдал дед: когда Инна заканчивала девятый класс, он скончался от инфаркта. Инне тоже было непривычно и неуютно на новом месте: в старом доме у нее была своя комната, а уроки она делала не на подоконнике, а за старинным письменным столом со множеством ящичков, который не смог вместиться в новую квартиру. Большую комнату разгородили шкафом – за ним стояла кровать Инны. После смерти деда Инна переселилась в комнату бабушки, но бабушка страшно храпела, и Инна не сразу научилась засыпать под ее заливистые рулады. Родителям, конечно, стало посвободнее.
Если бы не Генка, было бы совсем невыносимо: они с Верой практически переселились к Канищевым: сестра Гены почти сразу вышла замуж и переехала к мужу, а потом ушел в армию брат, да так и остался на Дальнем Востоке, женившись на местной девушке. Так что у Гены образовалась своя отдельная комната, и он был счастлив, что Инна проводит у него все вечера. Правда, к Инне прилагалась неизменная Вера, но что тут поделаешь. К тому же Гена с детства привык опекать простодушную Веру, вечно влипавшую во всякие неприятности. Вера же искренне полагала, что они с Генкой – «тили-тили-тесто, жених и невеста!» Так их дразнили в раннем детстве. И так же искренне не замечала, что Генка по уши влюблен в Инну. Но Инна замечала все, поэтому старалась обходиться с друзьями очень осторожно, стараясь щадить их чувства. Ей даже удавалось сочувственно кивать, пряча легкую улыбку, когда Верочка с энтузиазмом планировала их будущую с Геной семейную жизнь.
Инна собиралась поступать в педагогический институт, хотя мама мечтала, что дочь пойдет по ее стопам – в медицину. Троечница Верочка на институт не замахивалась и устроилась все на тот же Холодильный комбинат. А Гене осенью предстояло идти в армию, поэтому все лето он проболтался без толку: гонял на велосипеде, купался, ловил рыбу с приятелями и был совершенно счастлив, что в это время у него дома сидела с книжками Инна, которая готовилась к вступительным экзаменам, и вечером они иной раз вместе ужинали. В один прекрасный вечер Генка осмелился и спросил:
– Ты будешь меня ждать? Из армии?
– Конечно, – ответила, не задумавшись, Инна. – Мы все тебя будем ждать с нетерпением!
– На всех мне наплевать. Ты меня будешь ждать?
Тут до Инниной затуманенной учебниками головы наконец дошло, о чем Генка ведет речь. Она встала и принялась быстро собирать свои тетради и книжки, лихорадочно думая, как бы так высказаться, чтобы не обидеть Гену – нужные слова не находились. Но тут Генка обнял ее за плечи и развернул к себе. Заглянул в глаза и попытался поцеловать, но Инна успела отвернуть голову:
