Бабочки совершенно не слушались! Эти маленькие создания из обрезков разноцветной бумаги так и норовили показать свой несговорчивый характер, стремясь вылететь из коробочки, куда я их так старательно уложила. Наверное, из-за спешки перестаралась и слишком много магии в них вложила. Эмма, моя помощница и по совместительству лучшая подруга, вот-вот должна была прийти за заказом. Так уж повелось, что на первый день весны у нас в доминионе* (*независимое государство в составе империи и признающее своей главой ее монарха, управляется назначенным генерал-губернатором) принято дарить друг другу такие вот сувенирчики, символизирующие пробуждение природы после долгой морозной спячки.
А у меня в этот день вот уже восьмой год подряд был собственный праздник – день рождения сына. Поэтому дел еще оставалось невпроворот. Проверить, все ли угощения успела приготовить Рамира, моя верная помощница по хозяйству, проверить детский стол, за которым будут веселиться ребятишки, совсем как взрослые, переодеться в костюм волшебницы. И упаковать этих несносных бабочек, наконец!
– Да вы меня с ума свести хотите! – хлопнула я в бессильной злобе ладонями по столу. – Доиграетесь и превратитесь обратно в жалкие обрезки, – на полном серьезе пригрозила я бездушным созданиям.
– И тогда ты потеряешь своих основных клиентов, – улыбаясь, в мой рабочий кабинет вошла Эмма. – Давай помогу, – она ловко взмахнула сачком, что догадалась принести с собой, и все непослушные насекомые тут же оказались в коробке. Я, не теряя времени, нахлобучила круглую крышку и придавила сверху, будто волшебные бабочки могли каким-то образом ее поднять. – Беги, – Эмма взяла широкую атласную ленту и стала быстрыми привычными движениями перевязывать коробку. – Я тут доделаю все, а тебя Алекс ждет. Нервничает от того, что никак шейный платок завязать не может.
Я чмокнула в щеку подругу и побежала в комнату к сыну. Нарядный, темноволосый – в папу и такой взрослый, он стоял возле своей незаправленной кровати и мял в ладошках темно-синий шейный платок, грозясь окончательно его испортить.
– Давай помогу, – с грустной улыбкой приблизилась я, и принялась вязать сложный узел.
Руки еще помнили, каково это, а глаза увлажнились от горьких воспоминаний. Последний раз я помогала одеться таким образом мужу ровно в утро его трагической гибели. Мы смеялись, шутили, целовались и планировали, в каком ресторанчике провести вечер. Вечер, которому не суждено было наступить для лорда Алана Бэрнетта. Моего любимого убили прямо на ступенях нашего особняка под мои крики и плач нашего тогда трехлетнего сына. А после обвинили в предательстве короны.
И теперь мой Алекс, мое солнышко, стоял передо мной, насупившись, и до боли в сердце напоминал отца. Семь лет – достойный повод нарядиться во взрослый костюм со всеми причитающимися аксессуарами.
– Запонки тоже еще не надел? Давай и с ними помогу, – я нежно провела по уже жестким наощупь волосам и вспомнила те времена, когда они были нежнейшим детским пушком. Мой мужчина растет, а я, кажется, не поспеваю за его скоростью.
– Это папины? – с тщательно скрываемым благоговением поинтересовался сын.
– Да, родной. Теперь они твои. Папа бы гордился тем, какой ты вырос.
– Мам, а почему у других ребят есть папы, а у меня нет? – огромные, пронзительно-синие глаза уставились на меня в ожидании откровения.
– У тебя тоже есть, сынок, – я прижала худенькое, жилистое тельце к себе. – Просто сейчас он на небесах, смотрит на нас и радуется, когда мы счастливы, и грустит, когда – огорчены. Так что выше нос, Конфетка, – использовала я его старое детское прозвище.
– Ну мам, – скривился Алекс, который в семь лет считал себя абсолютно взрослым, состоявшимся человеком.
– Давай сегодня как следует повеселимся и порадуем папочку!
Гости, а точнее простые окрестные мальчишки и пара девчонок, которым родители не запретили общаться с отпрыском опального Бэрнетта, уже ждали внизу, переминаясь с ноги на ногу под строгим взглядом Рамиры. Бежавший друзьям навстречу Алекс перед самым выходом из коридора вдруг перешел на шаг и в холл выступил уже степенным шагом.
– Добро пожаловать, – важно кивнул сын, отчего по-простому одетая ребятня засмущалась еще сильнее.
Пришлось срочно брать дело в свои руки. Я взмахнула ладонью, и из-под рукава платья вверх взметнулась стайка бабочек вперемешку с разноцветными искрами. Ребята заахали и заохали от восторга, а я запустила в воздух вторую серию волшебства. Крупицы иллюзорной магии, что все еще оставались со мной, позволяли удивлять народ такими вот нехитрыми трюками. И я была счастлива украсить день рождения самого родного человечка на свете. А матушка когда-то твердила, что нечего мне, именитой леди, обучаться простецким фокусам, мол, все равно никогда эти умения не пригодятся. А жизнь вон как повернулась, теперь магия иллюзий, точнее ее крохи, стали основным моим доходом и позволяли не пойти по миру.
