Вступление.
Ещё сегодня утром я был нормальным человеком. Ещё утром я предвкушал своё будущее, и всего полчаса назад все закончилось.
Я на околоземной орбите. Тридцать минут назад я стал свидетелем конца. Одну тысячу восемьсот секунд назад я видел то, как ракеты взмыли в воздух с разных частей планеты… Сейчас я вижу только пыль, что плотным туманом окутала уже мой бывший дом.
Переместимся немного назад во времени. Я все ещё на земле. Меня упаковали в скафандр, приготовили к отправке в космос, в эту чёрную, холодную глотку, в этот расширяющийся желудок жиртреста. Меня посадили в ракету, подключили, зафиксировали и сказали что-то типа: «Этот полет в космос, он очень важен для нашего народа! Мы верим в тебя!»
Примерно через час подо мной взревела турбина. Она изрыгала огонь, она поглощала кислород… Такой родной и необходимый мне кислород.
До этого голос диктора отсчитал от десяти до нуля.
Десять: я вернусь домой по окончании экспедиции.
Девять: это очень важная экспедиция.
Восемь: мама уже гордится мной.
Семь: теперь отец сможет похвастать перед друзьями.
Шесть: мое имя войдёт в историю, оно будет вписано в учебники.
Пять: даже если что-то пойдёт не так, я превращусь в горстку пепла, так и не успев ничего понять.
Четыре: все будет хорошо.
Три: мне не страшно!
Два: давай-давай-давай!
Один: ВРУБАААА…!!!
Ноль: АААААААААААААААА!
Двигатель взревел. Все те конструкции, что удерживали ракету в вертикальном положении, отвалились. Меня вдавило в кресло пилота. Дыхание сперло. Перегрузки круче, чем на подготовке!
«Это самый крутой аттракцион на котором только можно прокатиться», – думаю я и продолжаю дико орать. Диктор перечисляет количество пройденных метров. Он сообщает мне о том, как далеко родная трава около отчего дома. Я отдаляюсь от человечества. Каждая секунда прибавляет метры дистанции между нами, между человечеством и мной. Диктор говорит об отходящих от ракеты ступенях и сообщает, что все идёт по плану. Система жизнеобеспечения пищит, трещит и звенит. Голос робота говорит мне о тех действиях, которые я должен совершать, чтобы достигнуть космоса.
Облака далеко позади. Я вижу чистый голубой цвет, и чем выше меня поднимает рокот двигателя и пламя, тем чище становится этот цвет, тем глубже небеса и ближе бесконечность. Здесь нет ничего кроме неба… никакого рая.
Становится все темнее. Снаружи холодно. А я смотрю вперёд. Передо мной вязкое пространство. Словно я ныряю куда-то вверх, в другой океан, что гораздо больше того, который я оставил позади, на земле. Там же, на земле остались вязкие моря мыслей и переживаний людей. Там остались реки мимолетных желаний и странных поступков. Это все осталось на земле.
И вот ракета преодолела барьер атмосферы. Больше ничего не тянет вниз. Я поднялся на самый верх нашего маленького мира и повис на вершине без возможности спуститься вниз… но в этот момент я об этом ещё не знаю.
Система жизнеобеспечения сообщает о том, что все в порядке, система безопасности, пройдя все тесты, ослабляет ремни и даёт разрешение на освобождение от их плена. Я отстегиваюсь и поднимаюсь наверх. В этом месте нет гравитации, и именно поэтому я поднимаюсь вверх и направляюсь на поиски иллюминатора, через который я смогу увидеть родную планету. Связь с землёй оборвалась, но я думаю, что это временное явление. Секундное… минутное помутнение сигнала.
– Меня кто-нибудь слышит? Алло! Ответьте! Земля, ответьте! – произношу я в микрофон, что вмонтирован в шлем скафандра.
– Спасибо за службу! – появляется голос диктора и пропадает в следующий миг. Теперь лишь белый шум поёт мне свою тягучую песню.
Я нахожу иллюминатор, сквозь который виден мой, недавно покинутый дом. Я вижу нечто странное. Большое серо-коричневое пятно. Оно закрывает часть территории.
Присмотревшись, я замечаю, как с разных сторон планеты движутся какие-то линии. Они пересекают большую часть земли, и тут все становится ясным как вчерашний, но не завтрашний день. Завтрашнего дня больше нет.
Сейчас я вижу лишь пыль. Вот во что превратился наш Мир в конце концов, в пыль. Она, пыль, сдерживается в форме геоида и продолжает своё существование на просторах бесконечности. То, что осталось от человечества, весь этот пепел, смешанный с ядерными отходами, все это осталось на своём месте, в планетарной системе, но теперь не выбивается из неё многообразием ярких цветов. Теперь это просто серость… Мы так долго её прятали, старались избавиться, а в итоге сами стали одним из её воплощений…
Точно так же и я превратился в воплощение одиночества. Последний, единственный, избранный, благословенный или проклятый, больше это не имеет никакого смысла. Теперь это всего лишь слова, наборы звуков, в которых нет никакого смысла. Я больше никогда не смогу воспользоваться языком, наречием, теми выражениями и фразами, которые так много лет трамбовали в мой мозг. Теперь это всё – та же пыль и все тот же пепел, в который превратился мой Мир.
Я хочу кричать, ругаться, лечь на пол и, свернувшись калачиком, мгновенно умереть, но я не могу себе этого позволить.
«Может быть, там, на земле, в подвалах и бункерах остались живые, и они будут жить…» – вот на чем судорожно начинает фокусироваться сознание. – «…и тем, кто потом выйдет на поверхность, я могу оставить послание. Записку о том, как человечество превратилось в ничто», – думаю я. – «Я буду тратить свободное место на винчестерах, забивая их своим голосом. Хронологией своего отчужденного и потерянного существования в космосе… Возможно, это никогда не услышат… В любом случае я сделаю все, что в моих силах.
