ГЛАВА 1
Я всегда была странной. В детстве меня частенько называли «ведьмино отродье», в подростковые годы дразнили «готкой» и «вампиркой», а после школы ко мне прочно приклеилось «ведьма». И дело не в наследственности или серьезных экстрасенсорных способностях, а в цвете моих глаз и то, как они влияли на окружающих.
Первое мое яркое воспоминание, связанное с необычными способностями, происходит из раннего детства. Мне было года четыре, а может, чуть меньше. Я играла на детской площадке с такими же детьми, мама болтала с какой-то женщиной, сидя в стороне на лавочке. Откуда ни возьмись появился здоровенный пес, он не лаял, но целенаправленно бежал на нас, на детей, с оскаленной пастью. Мои друзья по песочнице закричали, заплакали, кто-то бросился к своим мамам или бабушкам, а меня сковал страх. Как сейчас помню этот ужас, который лишает голоса и возможности пошевелиться. Время будто замедлилось, а потом весь мой ужас выплеснулся на собаку, которая собиралась то ли укусить меня, то ли облизать. Пес дернулся как от настоящего удара, заскулил, отскочил от меня, упал на брюхо, поджал хвост и затрясся. Буквально через минуту подбежал хозяин собаки и моя мама. Они оба повели себя примерно одинаково, мама тормошила и обнимала меня, а молодой парень своего пса. А я все не отводила взгляда от своего лохматого обидчика, наверное, поэтому заметила капельку крови, вытекшую из его носа.
Потом были крики и вопли женщин, в основном ругали хозяина собаки, который отпустил бегать животное без намордника, но и на меня поглядывали с опаской. Хотя ребенком я была очень милым – пухленькой малышкой с белыми кудряшками и черными глазками. С годами волосы у меня немного потемнели, блондинкой я осталась, но перестала быть платиновой. Мама все ждала, когда у меня посветлеют глаза. В ее семье все рождались с черными, а к годам семи они становились либо карими, либо темно-зелеными. У меня глаза так и остались черными. Во дворе меня боялись все собаки, да и кошки не стремились к общению. А после того, как я стала невольной виновницей попадания главной сплетницы в больницу, то и ее кумушки стали от меня шарахаться. История обычная, мне было лет семь, меня уже выпускали на улицу одну. Несмотря на то, что особых друзей и подруг у меня не было, гулять я любила. В тот день ко мне пристал соседский мальчишка, внук той самой сплетницы. Он обзывался, толкал меня, когда я каталась с горки, а после и вовсе решил отобрать мою куклу. Его бабка все это время спокойно болтала со своими подружками и не обращала внимания на выходки своего избалованного внука. В конечном итоге мальчишка мне надоел, и я одарила его своим фирменным взглядом.
– Проваливай, – тихо произнесла я, глядя исподлобья. Тот закономерно испугался, зарыдал и напрудил в штаны.
Что тут началось! Бабка подскочила со скамейки, кинулась к своему внуку, начала его ощупывать, приговаривая: «Что случилось, мой сладкий? Кто тебя обидел? Это ведьмино отродье?» Я фыркнула и собралась уйти от сумасшедшей бабки подальше. Но тут она начала кричать на весь двор, что таких детей, как я, надо держать в спецпитомниках, что на месте моих родителей она давно вызвала бы батюшку, чтобы он изгнал из меня бесов. Несла еще какую-то гадость, а ее внучок выглядывал у нее из-за спины, кривлялся и показывал мне язык. Тогда я впервые разозлилась. Ярость всколыхнулась во мне такой же волной, как тогда страх, и выплеснулся на гадкую бабку. Она захлебнулась словами, схватилась за сердце и повалилась на землю.
Как я позже узнала, у нее случился инфаркт. Все соседские бабки винили меня, а я и моя мама считали это чушью. А папа поступил чисто по-мужски, пообещал сплетницам переломать ноги, если они и дальше будут доводить меня. Ему поверили сразу, мой отец мужчина крупный, о таких говорят – косая сажень в плечах. А еще он спокойный и немногословный, и характером я пошла в него. Поэтому косые взгляды соседей по дому мне совсем не мешали, хватало того, что наступила пора идти в школу.
Школьные годы оставили у меня двойственное впечатление: с одной стороны, училась я неплохо, с другой стороны, в классе я всегда была белой вороной. Нет, ботаничкой или забитой заучкой я не была. Одноклассники в основном меня побаивались и относились уважительно, я могла заставить замолчать даже самых злостных нарушителей порядка. Да что там, учителя никогда не повышали на меня голос, во-первых, потому что я вела себя на уроках хорошо, а во-вторых, они тоже терялись под моим взглядом. С годами я научилась не только видеть многое, что не дано обычным людям, но и скрывать это. В подростковые годы меня потянуло к оккультизму: книги, гадания, ритуалы, ночные бдения на кладбище и прочая фигня. Мама на мое увлечение черным цветом и культом смерти только вздыхала, а папа обещал выпороть, если я буду расстраивать мать. Хорошо еще лет в двенадцать у меня появился младший брат, и большая часть внимания родителей была направлена на него.
Среди сверстников я популярностью не пользовалась. Я росла достаточно болезненным ребенком. То ли из-за этого, то ли в силу какого-то наследственного фактора, но в физическом развитии я сильно отставала от своих одноклассниц. К пятнадцати годам каждая из них могла похвастаться женственной фигурой, а я оставалась все такой же костлявой и несуразной. Да что там, у меня и месячные пошли только в семнадцать. К выпускному я расцвела. Тому способствовали гормоны, наконец-то активизировавшиеся в моем организме, и занятия в спортзале, куда сердобольный отец подарил мне абонемент. Мне понравилось быть красивой. Было приятно ловить на себе восхищенные взгляды не только одноклассников, но и парней постарше. Я сменила стиль в одежде, отказалась от мрачных и бесформенных вещей, стала тренировать перед зеркалом улыбку и пользоваться косметикой.
