«Тьма – единственное состояние мира. Свет лишь его воспаление»
Ежи Лец
Вы, люди, думаете тут лучше, обращаясь к небу, как к чему-то милосердному. Вот она – цена искренних чувств. Он держит меня в своих объятьях, сжимает, закрывая спиной от магии и пуль, его глаза не говорят «люблю», они равнодушны, как и всегда, лишь его тело, принимающее удары и боль, говорит о чувствах. Боль, пронизывающая нутро, это Альд, проникающий в нас обоих…
* * *
Ты стоишь на самом краю карниза, и твои волосы ласкает ветер. Цвет твоего лица мертвенно бледный, он так хорошо подчеркивает черноту твоих глаз. Руки скрещены на груди, гордый стан возвышается над этим городом. Ты смотришь вниз на улицы и прохожих надменно, зная, что все в твоей власти. Сейчас ты распустил свои крылья во весь рост, готовый к прыжку.
Переходя скоростную магистраль, не обращаешь внимания на поток машин. Ты идешь, и время замедляется именно в тот момент, когда кажется, что тебя вот-вот собьет одна из машин. Но здесь все подчиняется твоим законом. Шагнув на обочину, продолжаешь свой путь вдоль дороги. Еще несколько сотен метров, и ты растворяешься в воздухе, не оставив никаких следов присутствия в пространстве.
Ты возникаешь на площади в толпе, идя быстрыми шагами, обгоняя прохожих, которые, кажется, не замечают тебя. Ты настигаешь меня так неожиданно, что мое сердце невольно замирает на секунду. Серебряный узор, нанесенный по всей длине моей руки, становится черным. Я резко разворачиваюсь, от чего мои длинные волосы, заплетенные в афрокосы, описывают круг, задевая своими кончиками твое лицо.
– Долго мне за тобой бегать? – ты сверкаешь своими глазами.
– Не сейчас, – я пытаюсь высвободить руку, но тщетно.
– Мы уже больше полвека вместе. Сколько можно скрываться?
Черный узор, начинающийся у тебя на шее и уходящий вниз под одежду, начинает отливать серебром.
– За нами следят, – отвечаю я одними губами, оглядываясь по сторонам. Все замерло вокруг по твоей воле.
– Завтра не существует, и сегодня тоже. Однажды ты оглянешься и поймешь, что опоздала, – с этими словами ты оборачиваешься и исчезаешь. Как всегда. Я смотрю на тонкий узор на своей руке, который вновь стал светлым и вздыхаю. Продолжаю свой путь в задумчивости.
Ты? Демон-наемник. Тот, кто устраняет мешающих тьме людей. Количество трупов при исполнении миссии не имеет значения, главное убрать цель. Я? В прошлом твоя жертва. Наша первая встреча закончилась моей смертью. Даже сейчас глубокий шрам на моей шее напоминает нам обоим, как ты перерезал мне горло своим клинком, так неожиданно появившимся когда-то из твоего рукава. Теперь? Я ликвидатор, охотник за такими, как ты. Даже свет может быть безжалостным, когда это нужно.
Кем я была? Я уже не помню, как и не узнала, чем именно помешала тьме. Ты убил меня в возрасте двадцати лет, появившись из ниоткуда. Все, что я запомнила, это блеск твоего клинка в темноте. Ты оставил меня истекать кровью, слушая свои предсмертные хрипы… «Не о чем жалеть» – сказал ты надменно и исчез в никуда. И последние секунды своей жизни я думала о тебе.
С тех пор моя внешность полностью поменялась, но этот шрам на шее остался, как память о той ночи. Меня лишили эмоций, лишили чувств, лишили души. Мы оба убийцы, между нами мало различий. Имена? Назвать нас можно как угодно, и это ничего не изменит. Что нас связывает? Десяток попыток убить друг друга. Так почему мы до сих пор вместе? Я уже десятки лет пытаюсь найти ответ.
Мои мысли были уже далеко в воспоминаниях, когда мой узор резко начал чернеть. Я еле успела пригнуться – пуля пролетела совсем рядом. Темные охотники стреляют в нас серебряными пулями, будто мы оборотни. Еще бы святой водой обливали. Мне удалось выхватить оба пистолета до того, как охотник повалил меня на спину и приставил пистолет к виску. Явно демон, но не охотник, как мне показалось сначала, скорее всего похититель душ. Только как можно похитить то, чего нет? Я заглядываю в его глаза, он их не отводит, начинает тонуть в моем взгляде. Главное было сейчас не потерять связь. Я пытаюсь нащупать, был ли он человеком в прошлом, поднимаю из глубины воспоминания, его взгляд все больше становится отрешенным. Давлю на курок, выстрел в район сердца, и он падает на меня, заливая кровью.
* * *
Я лежу на кровати, широко раскрыв глаза. Столько лет жизни с пустотой внутри, а плакать так и не разучилась. Слезы текут из моих глаз. Иногда мне кажется, что я соткана только из боли и ненависти, из сотен тысяч стонущих клеток, из миллиардов оголенных нервов.
– Ты все еще умеешь плакать, – говоришь ты задумчиво и садишься рядом, беря мою руку в свою.
– Ненавижу, – одергиваю я руку. Смотрю на тебя, твое равнодушие успокаивает меня. – Ты был человеком?
– Почему это тебя интересует? – тебя никогда не смущает моя холодность, большинство моих эмоций ты предпочитаешь игнорировать, и порой мне кажется, что внутри тебя живут две личности. Но ни одну из них я не знаю. Выражение твоего лица большую часть времени выражает скуку, остальное время оно выражает злость и агрессию, но сейчас оно не выражает ничего.
– Хочу знать, было ли в тебе хоть что-то человеческое.
