…– Главное, что мы должны сейчас сделать – это объединиться. Нужно научиться таким навыкам и качествам… чтобы переживаемая нами эпидемия не разрушила нас. Мы должны заботиться друг о друге, и тогда ситуаций, подобной вчерашней, – этой страшной аварии, унесшей жизни четырнадцати человек, – не будет. Следите не только за своим здоровьем, но и за здоровьем и поведением своих близких, не позволяйте им…
Шарю рукой по постели, и наощупь нахожу пульт, выключаю телевизор и лицо круглолицего политика, проникновенно вещающего с экрана, исчезает.
Так себе начало утра. Пора купить будильник, и отключить таймер на телевизоре. Все равно веселую передачу, будившую меня по утрам, больше не транслируют. Ее место заняли новости. А в настоящее время они в большинстве своем безрадостные и тревожащие, начинать с подобного утро – испортить себе весь день.
Часы на стене показывают шесть утра. Со вздохом встаю с тёплой постели, разминаю затекшую от неправильного положения во сне шею. Сегодня четверг, а значит, так же, как и завтра, я работаю в офисе. В остальное время – дистанционно, на дому. Мне нравится моя работа и возможность зарабатывать, не выходя из дома. С издержками вроде офисной работы дважды в неделю, приходится мириться.
Быстро умываюсь, чищу зубы. Съедаю свой здоровый завтрак и запиваю ровно тремя глотками воды. У меня все рассчитано, каждая капля на счету. Сначала я отмеряла каждое утро по сто грамм в мерном стакане, но после приспособились мерить глотками. С ностальгией вспоминаю, как ещё месяц назад каждое утро выпивала целую чашку кофе. Пусть и без кофеина, но все же… Теперь мне, как и большинству других людей, даже это недоступно.
Сейчас я пью кофе только по пятницам. Пятьдесят грамм отменного бразильского кофе на чистейшей родниковой воде из Германии, в честь окончания рабочей недели – просто волшебной щедрости бонус от руководства всем сотрудникам компании.
У меня прекрасная работа.
Бережно наливаю в двухсотграммовую бутылку воды и кладу её в спортивную сумку, где уже приготовлены со вчерашнего вечера спортивный костюм и кроссовки. Сегодня я выхожу из дома пораньше, чтобы позаниматься с часок в спортзале, расположенном в подвальном помещении нашего бизнес центра, перед началом рабочего дня. Моей силы воли только на это и хватает. Один раз в неделю, один час. Мой кардиолог был бы не доволен, если бы узнал, как злостно я нарушаю его рекомендации об обязательных кардионагрузках.
Перед тем, как открыть дверь и выйти из квартиры, делаю почти ритуальный обряд: три глубоких вдоха, медленных выдоха, и абсолютная концентрация на своих внутренних ощущениях. И только в этом полумедитанивном состоянии я наконец выхожу на улицу. Солнце только встает, ещё очень рано и по пути я не встречаю случайных прохожих, во дворе вижу лишь дворника, подметающего осеннюю листву, да пару облезлых собак, прелаивающихся между собой.
Офис, где я работаю, находится в двадцати минутах ходьбы. Иногда я разрешаю себе подольше поспать, и подъезжаю на автобусе, но стараюсь этим не злоупотреблять: слишком много людей ездит в общественном транспорте в час пик. Слишком много людей – ад для меня.
Ещё только сентябрь, но на улице холодно. Пронизывающий ветер так и норовит забраться за пазуху, поэтому я поднимаю воротник тонкой кожаной куртки и прибавляю шаг. Выхожу со дворов на проспект. Здесь уже более оживленно. Куда-то спешат редкие прохожие, снуют по дороге автомобили. Я подхожу к пешеходному переходу почти одновременно с тем, как загорается зелёный сигнал светофора. Я почти делаю шаг на дорогу, но вдруг останавливаюсь.
Не сразу понимаю, что происходит. Сначала я чувствую панику. Нет, не панику, а… ПАНИКУ. Кричащую, парализующую. Я останавливаюсь как вкопанная у края тротуара. Умом понимаю, что это не мой страх – ничего не могло бы вдруг так сильно меня напугать – но тело ведет себя так, будто я в опасности, будто это мои собственные чувства. Я замираю, не в силах пошевелиться, скованная тисками животного ужаса. Только потом, через несколько секунд, я слышу визг шин, а еще через секунду боковым зрением – движение. По дороге прямо на красный сигнал светофора несется чёрный седан. Виляет, дергается, но продолжает ехать. Он проносится прямо передо мной, и мое сердце едва не вылетает из груди. Автомобиль пролетает ещё несколько метров, и, не в состоянии войти в поворот, врезается в опору рекламного баннера. Через несколько секунд из машины выбирается водитель, хватается за голову, ругается матом. Вместе с ним я чувствую, как страх потихоньку отступает, тело ненадолго расслабляется, испытывая облегчение от того, что все закончилось, но уже через несколько секунд место страха занимает злость. Снова не моя.
Не знаю, что случилось с этим мужчиной. То ли его автомобиль неисправен, то ли у водителя проблемы со зрением. Ничему уже не удивляюсь в нынешней ситуации.
Последний месяц ДТП участились, умножились в несколько раз. Число инфицированных растет, а вместе с ним и число происшествий на почве полной или частичной потери зрения. В новостях говорят о том, что количество аварий в сутки исчисляется теперь уже в тысячах. Власти призывают быть бдительными и при малейших признаках инфицирования, будь то потеря зрения или просто сложности с ориентацией в пространстве, оставаться дома. Вызывать врача и ни при каких обстоятельствах не выходить на улицу. Но люди не внемлют призывам. Им нужно на что-то жить, нужно работать. Сейчас, чтобы купить минимальный набор продуктов на неделю, требуется месячная зарплата. И это я не говорю о воде. Если вам повезет вы получите свою норму утром в воскресенье, если нет – не останется ничего другого, как влезать в кредит.
