* * *
Дело в том, что в последнее время Полина начала писать докторскую диссертацию «Мысль – как средство общения».
– Ты что, здорово ударилась? Мысль не есть средство общения, а всего лишь – проявление индивидуальности. От мыслей войны, болезни, разруха…
Жена даже не моргнула в мою сторону.
– Да мысль вообще неизвестно что такое, – окончательно разнервничался я. – Скорее, это поиск необходимых вибраций.
Ученые поговаривают, что мысль приходит к нам извне, с помощью ее нами руководят. Если в этом смысле – общение?
Я потряс головой от напряжения.
Сливовые глаза пристально смотрели на меня.
– Ты же знаешь, – не мог угомониться я, – мы уже давно с тобой мыслим на одной частоте и прекрасно обходимся без языка. Твои мысли в моем полном распоряжении – добивал я будущего доктора наук.
Сливовые глаза смотрели на меня утомленно.
– Твои мысли для меня – открытая книга. И связи эти очень прочные – на биологическом уровне, а не то, что ты думаешь.
Тут ничего нового нет. Когда люди живут вместе долгое время, поля у них срастаются, в результате ты читаешь мои мысли, я – твои.
Сливовые глаза затуманились.
* * *
Полина писатель-психолог. Она учит молодых девушек всех возрастов как правильно влюбляться, искать себе партнера и даже какие психологически правильные слова произносить в известные моменты любви.
Когда я прочитал первую ее книгу (а это было еще до свадьбы), спросил:
– Ты это все сама прошла?
– У меня достаточно трезвая голова, чтобы не писать лжи, – ответила она скромно.
На этом месте Полина выставила свои сливовые глаза во всей красе и покровительственно улыбнулась.
* * *
Иногда мне хотелось послать все к чертовой матери и вернуться в детство, когда внутри меня никого не было.
Вру, там всегда кто-то был. Мать постоянно говорила: я знаю, что ты задумал. А отец поднимал меня в воздух и вертел там, приговаривая:
– Сейчас я вытрясу из тебя все твои хитрости.
Это было так интересно, я так любил отца в такие мгновения!
А еще были учителя, которые копались во мне, как в хорошо знакомом приемнике.
Наш физик, например, говорил, что у меня все лампочки перегорели, потому я и живу в сплошной темноте. Мне просто необходимо, утверждал он, немедленно заняться физическими упражнениями, чтобы лучше изучить предмет, который он преподавал.
Что уж говорить об университете, где я учился на юридическом – самом занудном – факультете. На первой же лекции профессор Зотов, едва взглянув на меня, произнес:
– Немедленно перестаньте себя сочинять.
Глупый профессор, мы все выдумываем себя и занимаемся этим всю жизнь.
* * *
Она была одной из жертв, попавших в мои паучьи сети.
Я так и представлял себе, как медленная Полина заплыла в них, с удовольствием вращая сливовыми глазами.
* * *
Мы так крепко влюбились друг в друга, что долго не могли выйти из этого состояния, нормально начать обсуждать обычные вещи, к примеру, когда купить приличный диван.
Наша мебель требовала решительного пересмотра. После смерти матери мы жили в ее квартире, мебель оставили до времени, когда сумеем заработать на лучшую.
Цель отодвигалась в связи с ухудшением материального состояния. С каждым днем мы теряли надежду избавиться от горба, делящего наш одр на две части. Я хотел убрать горб, но он оказался пружиной, сделанной из корпусной стали. Оставалось ложиться ближе к кромке.
Полина была недовольна. Получалось, мы постоянно преодолевали горные хребты, в то время, как нам полагалось заниматься совсем другими делами.
Полина была хорошей женой. Она ничего особенного не требовала, кроме известных вещей, а по утрам варила клецки с кофе.
Прекрасный завтрак. Когда у нас не оставалось денег, мы просто улыбались и ложились.
Следователем (после окончания университета меня направили в районную прокуратуру) я пока не хотел быть, а писатель из меня категорически не хотел получаться, а Полина уже пошла работать.
Мне стало стыдно, но я не мог преодолеть свою исключительность, ведь я еще умел читать мысли.
Что с этим добром делать, я не знал. Не идти же в милицию и предлагать свои услуги в поимке преступников.
Мы, конечно, могли с Полиной устраивать свой лохотрон. Уверен, наши концерты имели бы успех – человек любит подсматривать чужую жизнь.
Правда, однажды я потерпел крупное поражение. Ехал в метро, мне понравилась девушка, читающая электронную книгу. Я сосредоточился на ней, начал залезать в ее мозг. Ничего не добился, кроме того, что она оправила свою «минюшку», прикрыв прекрасные коленки уродливой сумкой.
Я много раз пытался повторить опыт, влезая в чужую ауру. Иногда мне удавалось это сделать. Очевидно, аура была податливой, впускала в себя кого ни лень. Так что я туда попадал на общих основаниях.
Но так слышать мысли, как я слышал Полинины – не удавалось.
* * *
А сообщить Полине я хотел вот что. Я открываю совместное предприятие вместе с Володей Окуневым, моим школьным другом. Володя стал классным специалистом по производству гаджетов. К тому же на данный период он был полноправным гражданином другой страны.
В Польше он имел успех, но ему не хватало рынка. Он нашел меня.
* * *
Окунев уехал в Польшу, не мог ужиться с отцом. Тот хотел, чтобы единственный сын занимался тем же, чем и он – историей литературы.
